Моей жене
Ты сегодня не станешь со мной говорить о погоде,
не расскажешь, как было всегда, о каких-то делах.
Просто рядом, печально вздыхая, забудешься, вроде
в тишине всё не так утомительно, как на словах.
На усеянных пылью часах ежечасно кукушка
полусонно зевает и стрелки беззвучно текут,
тихо смотрит с кровати остывшая за день подушка,
соблюдая в своей геометрии строгий уют.
А потом ты на кухне помешивать станешь чего-то
и случайно коснёшься рукою горячей плиты,
и, как будто очнувшись, увидишь в окне кашалота,
что на гаснущем небе смеётся тебе с высоты.
И как будто с тобой - в одночасье - случится подмена:
пелена растворится, и только душевный покой...
ты легко улыбнёшься ему, а потом непременно,
как отпущенной птице, помашешь в дорогу рукой.
To my wife
Today you will not let me talk about the weather,
We will not tell, as always, about some kind of affairs.
Just near, sadly sighing, forget, like
In silence, everything is not so tiring as in words.
On dusty clouds highly bug
half the yawns and the arrows silently flow,
quietly looking out of bed cooled pillow per day,
Observing in its geometry strict comfort.
And then you will stir for something in the kitchen
and accidentally touches the hand of a hot plate,
And, as if waking up, see the coushlot in the window,
that on the excess sky laughs you from a height.
And as if with you - overnight - a substitution will happen:
The paddle will dissolve, and only peace of mind ...
you will easily smile to him, and then certainly,
As a reacted bird, you will fool on the road.
