Любовь —
то с нежностью,
то с грустью:
то поскребёт, то ковырнёт, —
но — не надейся — не отпустит,
пока всю шкурку не сотрёт.
Так безымянно погибает —
но — как достойно — гибнет сад —
ему плевать: он облетает,
он — падает — спиной назад.
Вот так и мне — в моём блаженстве
(когда — живот и жизнь поют!) —
какая разница —
как в детстве —
тебя назвали — и зовут.
Но эта гибель — без названья —
имеет множество причин,
чтоб мы — в конце концов — назвали
всех наших женщин и мужчин.
А то и нас —
потом —
попросят
(когда отшкурят и съедят),
а как фамилия — не спросят. —
Не захотят.
Love is
with tenderness
then with sadness:
then scratch, then pick, -
but - do not hope - will not let go,
until he erases the whole skin.
So anonymous dies -
but - how dignified - the garden perishes -
he doesn’t care: he flies around,
he - falls - his back back.
So it is to me - in my bliss
(when - belly and life sing!) -
who cares -
as in childhood -
they called you - and your name is.
But this death - without a name -
has many reasons
so that we - in the end - call
all our women and men.
And then us -
then -
will ask
(when sanded and eaten)
but as a surname they won’t ask. -
They don’t want to.
