вечер приставил нож к горлу,
требуя,
чтоб город погасил все огни.
обездоленные люди покорно
забились вглубь коммунальных могил.
а я на необитаемой остановке
жду несуществующую маршрутку.
нерешительность с навязчивостью ребёнка
лезет под череп и куртку.
пляшущие в конвульсиях нервы
избивают ногами душевный покой.
я чувствую себя так же прескверно,
как увязший в бронксе шерман маккой.
как восьмиклассник,
познавший похмелье,
после каких-то сомнительных праздников.
кроме того,
мой мир понедельно
становится всё безобразнее.
я стою здесь двадцатый год,
отдав своё тело на съедение холодам.
говорят, моя маршрутка придет,
но не раньше,
чем никогда.
evening put a knife to his throat
demanding
so that the city turns off all the lights.
destitute people dutifully
hid deep into communal graves.
I'm at an uninhabited stop
waiting for a non-existent minibus.
indecision with child obsession
climbs under the skull and jacket.
convulsing nerves
beating with peace of mind.
I feel just as foul
like a sherman mackey stuck in the bronx.
like an eighth grader
know the hangover
after some dubious holidays.
Besides,
my world weekly
it’s getting uglier.
I'm standing here for the twentieth year
giving his body to the cold.
they say my minibus will come
but not before
than never before.
