из разбитой головы фонаря
сочится свет тонкой струйкой.
на любовном ложе, в кучах тряпья,
моя совесть, закоренелая проститутка,
раздвигает кривоту своих ног,
растеряв последние остатки достоинства.
испорожнившись нытьём в микроблог,
пытаясь, то ли уснуть, то ли успокоиться,
я считаю тех, кому сделал больно,
кому врал, извиваясь, как пётр верховенский.
чтоб познать весь мир в его непристойности,
сам становлюсь всё более мерзким.
.
обхожу десятой дорогой очередь,
стоящую у благоденствия дыбы,
и продолжаю свой путь к краю ночи.
это
мой
осознанный
выбор.
from the broken head of the lantern
light oozes in a thin trickle.
on a love bed, in heaps of rags,
my conscience, an inveterate prostitute,
spreads the crookedness of his legs,
having lost the last vestiges of dignity.
empty by whining in microblogging,
trying, either to sleep, or to calm down,
I count those who have been hurt
to whom he lied, wriggling like Peter Verkhovensky.
to know the whole world in its obscenity,
I myself am becoming more and more vile.
...
I go around the tenth road,
standing on the rear of prosperity,
and continue on my way to the edge of the night.
this is
my
deliberate
choice.
