I wander thro' each charter'd street,
Near where the charter'd Thames does flow,
And mark in every face I meet
Marks of weakness, marks of woe.
In every cry of every Man,
In every Infant's cry of fear,
In every voice, in every ban,
The mind-forg'd manacles I hear.
How the chimney-sweeper's cry
Every black'ning church appals;
And the hapless soldiers sigh
Runs in blood down palace walls.
But most thro' midnight streets I hear
How the youthful harlot's curse
Blasts the new-born infant's tear,
And blights with plagues the marriage hearse.
Я бродил в каждую улицу Хартию,
Рядом с тем, где Thame Thames делает течет,
И след на каждом лице я встречу
Марки слабости, следов горы.
В каждом крике каждого человека,
В каждом ребенком крик страха,
В каждом голосе, в каждом запрете,
Ума-забыл умаки, которые я слышу.
Как крик дымовой кости
Каждое черное церковные квалификации;
И несчастные солдаты вздыхают
Беги в кровных дворцовых стенах.
Но большинство «полуночных улиц я слышу»
Как проклятие юношества Харлота
Взрывает слезу нового рожденного ребенка,
И боканье с людьми на браке.
