Этот город почти не живёт ночью.
Каждый приезжий стремится урвать кусочек
Жаркой столицы закрытых женщин,
Где чайки умеют смеяться под вечер,
Кружась над землёй, замолкая под утро.
И так хорошо, что помнится смутно,
Как там в суете прожигаются дни,
Потому что мы здесь как будто свои,
В наших лицах читаются их черты.
Заводя разговор турецкой речью,
Изумлённо глядят, когда рассекречен.
Становится город, страна, в которой родились,
И мы будто сами в толпе растворились.
В базарах, в гаремах, в сладостном вкусе,
В страстных речах распалённых дискуссий.
Потерянные в дыму апельсина и мяты.
По облакам дорога в отель устелена ватой.
На часах 3:30, азан, мои мурашки по коже.
Дракон золотой, доводящий до дрожи,
Горящий огонь и Сулеймание
Мой взгляд окутали, заманили
За окном старики, идущие из мечети,
Охранники, ждущие конца своей смены,
Туристы, оголённые до неприличия,
И женщина, обречённая на безличие.
Всё впишется в эти воспоминания,
Лишь музыка сможет ввести в то сознание
Обратно вернуть и дать прикоснутся.
Lost in Istanbul у на-на-у-на-на-у-на-на-на-на.
This city almost does not live at night.
Each visiting seeks to snatch a piece
The hot capital of closed women,
Where seagulls can laugh in the evening
Circling above the ground, silent in the morning.
And so good that I remember vaguely,
How are the days burned in the bustle,
Because we are like our own here,
In our faces, their features are read.
Booking a conversation with a Turkish speech,
They look amazed when declassified.
There is a city, the country in which they were born,
And as if we ourselves disappeared into the crowd.
In bazaars, in harems, in a sweet taste,
In passionate speeches of steamed discussions.
Lost in the smoke of orange and mint.
On the clouds, the road to the hotel is covered with cotton wool.
On the clock 3:30, Azan, my goosebumps on the skin.
Golden Dragon, bringing to trembling,
Burning fire
My gaze was enveloped, lured
Outside the window, the elderly coming from the mosque,
Guards waiting for the end of their shift,
Tourists who are naked to indecent,
And a woman doomed to impersonal.
Everything will fit into these memories,
Only music will be able to introduce into the consciousness
Return back and allow to touch.
Lost in Istanbul at Na-on-on-on-on-on-on-on-on-on-na-on-na-na-on-on-na
