Текст песни - - Флейта-позвоночник

За всех вас,
которые нравились или нравятся,
хранимых иконами у души в пещере,
как чашу вина в застольной здравице,
подъемлю стихами наполненный череп.

Все чаще думаю —
не поставить ли лучше
точку пули в своем конце.
Сегодня я
10 на всякий случай
даю прощальный концерт.

Память!
Собери у мозга в зале
любимых неисчерпаемые очереди.
Смех из глаз в глаза лей.
Былыми свадьбами ночь ряди.
Из тела в тело веселье лейте.
Пусть не забудется ночь никем.
Я сегодня буду играть на флейте.
20 На собственном позвоночнике.
1

Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда уйду я, этот ад тая!
Какому небесному Гофману[1]
выдумалась ты, проклятая?!

Буре веселья улицы у́зки.
Праздник нарядных черпал и че́рпал.
Думаю.
Мысли, крови сгустки,
больные и запекшиеся, лезут из черепа.

30 Мне,
чудотворцу всего, что празднично,
самому на праздник выйти не с кем.
Возьму сейчас и грохнусь навзничь
и голову вымозжу каменным Невским!
Вот я богохулил.
Орал, что бога нет,
а бог такую из пекловых глубин,
что перед ней гора заволнуется и дрогнет,
вывел и велел:
40 люби!

Бог доволен.
Под небом в круче
измученный человек одичал и вымер.
Бог потирает ладони ручек.
Думает бог:
погоди, Владимир!
Это ему, ему же,
чтоб не догадался, кто́ ты,
выдумалось дать тебе настоящего мужа
50 и на рояль положить человечьи ноты.
Если вдруг подкрасться к двери спа̀ленной,
перекрестить над вами стёганье одеялово,
знаю —
запахнет шерстью па́ленной,
и серой издымится мясо дьявола.
А я вместо этого до утра раннего
в ужасе, что тебя любить увели,
метался
и крики в строчки выгранивал,
60 уже наполовину сумасшедший ювелир.
В карты б играть!
В вино
выполоскать горло сердцу изоханному.

Не надо тебя!
Не хочу!
Все равно
я знаю,
я скоро сдохну.

Если правда, что есть ты,
70 боже,
боже мой,
если звезд ковер тобою выткан,
если этой боли,
ежедневно множимой,
тобой ниспослана, господи, пытка,
судейскую цепь надень.
Жди моего визита.
Я аккуратный,
не замедлю ни на день.
80 Слушай,
Всевышний инквизитор!

Рот зажму.
Крик ни один им
не выпущу из искусанных губ я.
Привяжи меня к кометам, как к хвостам лошадиным,
и вымчи,
рвя о звездные зубья.
Или вот что:
когда душа моя выселится,
90 выйдет на суд твой,
выхмурясь тупенько,
ты,
Млечный Путь перекинув виселицей,
возьми и вздерни меня, преступника.
Делай, что хочешь.
Хочешь, четвертуй.
Я сам тебе, праведный, руки вымою.
Только —
слышишь! —
100 убери проклятую ту,
которую сделал моей любимою!

Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда я денусь, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!
2

И небо,
в дымах забывшее, что голубо́,
и тучи, ободранные беженцы точно,
вызарю в мою последнюю любовь,
110 яркую, как румянец у чахоточного.

Радостью покрою рев
скопа
забывших о доме и уюте.
Люди,
слушайте!
Вылезьте из окопов.
После довоюете.

Даже если,
от крови качающийся, как Бахус,[2]
120 пьяный бой идет —
слова любви и тогда не ветхи.
Милые немцы!
Я знаю,
на губах у вас
гётевская Гретхен.[3]

Француз,
улыбаясь, на штыке мрет,
с улыбкой разбивается подстреленный авиатор,
если вспомнят
130 в поцелуе рот
твой, Травиата. [4]

Но мне не до розовой мякоти,
которую столетия выжуют.
Сегодня к новым ногам лягте!
Тебя пою,
накрашенную,
рыжую.

Может быть, от дней этих,
жутких, как штыков острия,
140 когда столетия выбелят бороду,
останемся только
ты
и я,
бросающийся за тобой от города к городу.

Будешь за́ море отдана,
спрячешься у ночи в норе —
я в тебя вцелую сквозь туманы Лондона
огненные губы фонарей.

В зное пустыни вытянешь караваны,
150 где львы начеку,

For all of you
that you liked or like
kept by soul icons in a cave,
like a cup of wine in a toast
I’ll raise poetry filled skull.

More and more I think -
is it better to put
bullet point at its end.
Today I
10 just in case
give a farewell concert.

Memory!
Gather at the brain in the hall
favorite inexhaustible lineup.
Laughter from eye to eye lei.
Former weddings night ripples.
From body to body fun lay.
Let no one forget the night.
Today I will play the flute.
20 On your own spine.
1

Versts of streets with a wave of footsteps of mnu.
Where am I going, this hell is melting!
What heavenly Hoffmann [1]
thought you up, damn ?!

Bure Fun Street Uzki.
The festival of smartly scooped and scooped.
I think so.
Thoughts, blood clots,
sick and caked, climb out of the skull.

30 to me
the miracle worker of all that is festive
there’s no one to go out on holiday with.
I'll take it now and crash back
and I’ll smash my head with stone Nevsky!
So I blasphemed.
Screaming that there is no god
and such a god from the depths of hell,
that the mountain in front of her will swell and tremble,
brought out and ordered:
40 love!

God is pleased.
Cooler under the sky
the exhausted man became wild and extinct.
God rubs the palms of the handles.
God thinks:
wait Vladimir!
It’s him, him
so I don’t guess who you are,
invented to give you a real husband
50 and put human notes on the piano.
If you sneak up to the door
cross the quilt over you
I know -
smells of scorching hair,
and the meat of the devil will be smoked with sulfur.
And I instead until early morning
in horror that they took you to love,
tossed about
and screamed into lines
60 is already a half-crazy jeweler.
To play cards!
Into wine
to gargle a throated heart.

Do not need you!
I do not want!
Does not matter
I know,
I'll die soon.

If it’s true that you are,
70 god
Oh my God,
if the stars carpet you woven
if this pain
daily multiplied
God sent you, torture,
put on the judicial chain.
Wait for my visit.
I'm neat
I will not slow down for a day.
80 Listen
The Supreme Inquisitor!

I squeeze my mouth.
Scream none to them
I will not let go of my bitten lips.
Tie me to comets like horse tails
and mace
ripping about stellar teeth.
Or here’s what:
when my soul is evicted
90 will go to thy judgment
frowning stupidly
you,
Throwing the Milky Way gallows,
take me up, criminal.
Do what you want.
Do you want a fourth.
I myself, righteous, wash my hands.
Only -
do you hear! -
100 take away the damned one
which made my darling!

Versts of streets with a wave of footsteps of mnu.
Where am I going, this hell is melting!
What heavenly Hoffmann
thought you up, damn ?!
2

And the sky
forgotten in the smoke that blue
and clouds, ragged refugees for sure,
I'll cook in my last love
110 bright as the blush of a consumptive.

I will cover the roar with joy
osprey
forgotten about home and comfort.
People,
listen!
Get out of the trenches.
After you finish.

Even,
blood swaying like Bacchus, [2]
120 drunk battle is on -
words of love and then not decrepit.
Dear Germans!
I know,
on your lips
Goethe's Gretchen. [3]

Frenchman,
smiling, bayonet dies,
the wounded aviator crashes with a smile,
if you remember
130 mouth kiss
yours, traviata. [4]

But I'm not up to the pink flesh
which centuries survive.
Lie down at new feet today!
I sing you
made up
redhead.

Maybe from these days,
creepy as bayonets
140 when centuries a beard is whitened,
we will only
you
and I,
rushing after you from city to city.

Will you be given overseas
hide at night in a hole -
I will kiss you through the fogs of London
fiery lips of lanterns.

In the heat of the desert you stretch caravans
150 where the lions are on guard