Текст песни 02. Копюшон - Зефир

Тупо лепил своё тру, не посещая клубов.
Кто-то будил по утру, молчу, мычу, я чищу зубы.
Сказать люблю - рассвет, значит сказать что-то странное.
Паста текёт до локтя, я ненавижу кафель.
Rap in da hood, в палатах, белый халат на крыше.
Здесь сторителлинг в уши, Мистер Ноу Мо здесь не лишний.
Тело дрищей под вишней, в чёрной Челябе под аркой.
Голос хрипел где я мочил свои кроссы в заварке.
Это необычный дом, а сруб между пичкали мхом.
Я счастлив, и я добрый, вопрос лишь только в чём?
Скрипели старые двери, люди не видят ту тень, сердце не терпит потери, я верил.
Смыкал в кольцо свои пальцы, смычок играет на нервах,
Папа тушил бычок, я, держал его за коленку.
Всё что помнил на языке слова незнакомым,
Пока бледнел циферблат, Женя общался с богом.
Таков код от дороги, вдоль белых линий пунктирных,
В старых хрущёвках квартир, игра с венами в тир.
Гематоген вместо плана, чтобы не плакала мама,
Твои ноги дома, но ты куда-то пропал.
В левой штанине зеро, в правой штанине дыра,
Чёрный зонт, под озон, мне не придаст лёгкий траур.
Цифра восемь под кожей - жизнь будет вечна.
Ты гадала на свечках, а я мочил носочки.
Не я назвал это жизнью в непродуваемой куртке.
В ней хранил свои мысли, в ней топтал свои тропы.
Меня скрыл капюшон, чёрный фломастер по стенам.
Через Рабицу семь, смех, слёзы странных людей.
Вяжут веревки руки, скотч совокупляет губы.
Шерстяной носок - внатуре, можно сидеть и думать.
Водить в мышки да кошки, а за окошком дождь,
Я думал ты не придешь, теперь достань тетради,
Длинный парень живущий на этаже под крышей,
Включил рэпак однажды, и что-то там услышал.
Запах мытого пола, ромбы поласа по стенам.
В замурованных стенах, люди не услышат смех.
Утекает лаская миллиметры волос,
Улетая на север, унося и вопросы,
Парень взял карандаш и где глаза сделал дыру,
И вставил в них зефир, чтобы увидеть небо.

Stupidly sculpted his labor, not visiting clubs.
Someone woke up in the morning, silent, mooing, I brush my teeth.
I love to say - dawn, then say something strange.
Pasta flows to the elbow, I hate tiles.
Rap in da hood, in the wards, a white robe on the roof.
Here is storytelling in the ears, Mr. Nou Mo is not superfluous here.
The body of drifts under a cherry, in a black Chelyab under an arch.
The voice wheezed where I drenched my crosses in tea leaves.
This is an unusual house, and the log cabin was stuffed with moss.
I am happy, and I am kind, the only question is what?
The old doors creaked, people do not see that shadow, the heart does not suffer losses, I believed.
He closed his fingers in the ring, the bow plays on the nerves,
Dad extinguished the goby; I held him by the knee.
All that I remembered in the language of the word unfamiliar
While the dial turned pale, Zhenya communicated with God.
This is the code from the road, along the dashed white lines,
In the old Khrushchev apartments, a game with veins in a shooting gallery.
Hematogen instead of a plan so that mom doesn’t cry,
Your legs are at home, but you are missing somewhere.
Zero in the left leg, hole in the right leg,
A black umbrella under ozone will not give me light mourning.
Number eight under the skin - life will be eternal.
You wondered at candles, and I drenched my socks.
Not I called it life in a windproof jacket.
He kept his thoughts in her, trampled his paths in her.
I was hidden by a hood, a black felt-tip pen on the walls.
Through Rabitsa seven, laughter, tears of strange people.
Hands are knitted with rope, adhesive tape copulates lips.
Woolen sock - in kind, you can sit and think.
Drive cats and mice, and rain outside the window,
I thought you weren’t coming, now get your notebooks,
A long guy living on the floor under the roof,
He started the repack once, and heard something there.
The smell of the washed floor, rhombs polas on the walls.
In the walled walls, people will not hear laughter.
Flowing caressing millimeters of hair
Flying north, taking away questions
The guy took a pencil and where his eyes made a hole,
And he inserted marshmallows in them to see the sky.