Текст песни 2h Company - Весна

Я уверен – написал-бы свои лучшие стихи,
Отдавшись всё вокруг оволшебнивающему потоку весны.
Но самосохранения инстинкт, который недоброжелатели,
Трусостью моей считают, функционирует пока старательно;
Оживляя в моём сознанье ту самую весну,
Заставившую нежные сердца всего мира мигрировать в тайгу,
Чтоб там мошкару кормя, самим голодом томясь,
Полагать, что стихнет гнев тех кто кричал: «В Сибирь всех педрил – жрать грязь!»
От холода колонисты отвлекались надежду лелея:
«Ведь получилось для себя добиться земли в своё время евреям.»
Этот пример вдохновил их и на победу
Над мужичьём с окрестных селений, на пяти КАМАЗах приехавших стыдобищу эту
Разогнать по-тихому. Росла голубая колония.
Был пущен слух о возможном требовании статуса автономии.
И как кубинцы, на чём попало, рвутся к Майами,
Так через моря северные и вверх по реке ломились, к своему таёжному «Гоа»
Уже все подряд, маргиналы.
Занимался апрель, с ним сила дремучая,
Максимизирующая по-весне процент самоубийств, срав на рост благополучия.
Но в тот сезон людей отвлекла от душевного упадка
Мобилизация рядовых запаса. Так штабная грядка
Разрулила ситуацию в тайге для себя не характерно тонко.
И хотя было экономней и быстрей клеймо позора вытравить ковровой бомбардировкой
Всё-же решили брать в кольцо. То идеальная война:
Во-первых: против педрил, во-вторых: вечер пятницы, суббота и воскресенье
первая половина дня !

Осторожность и внимание на земле ведь весна –
Грибница нервных окончаний была грубо оголена
алмазной наждачкой зимы. Так-что важные свои дела
Может-быть стоит отложить до глупого лета.

Народный гнев подогрели слухом про шпионов,
Якобы под видом грязных хиппи вынюхивающих в лагере мятежников
месторожденья мельхиора
и титана. На земле захваченной питуриками в тайге
жил шаман-Костя. Дружил с приезжими, удил на реке
со старым индейцем, представившимся, как коллега,
считавшим сборище это, больше, шуткой. И все разбредутся к лету.
К ним подошли двое грязнуль и предложили: «Костян,
Давай тебя накурим крутыми бошками, конечно с Ферганы, а ты места силы
Укажешь нам».
Люди вместе пришли, пришли к одной точке.
Костя с детства её спокойно воспринимал, как земли эрогенную точку.
Не под таким, конечно, научно-влекущим определением,
Но что-то в этом направлении. Спутники-же его заморские с трудом скрывали волнение;
Для их взоров земля тут обнажилась
Мечтой об обеспеченной жизни в виде этой титан-мельхиоровой жилы.
А Костю уже штырило: он понял, что понял куда зыбучие пески Ферганы
утекают: в полые жилы земли, вот куда! С чем-же тогда ферганские колдуны
черпают силу? Может-быть с верблюдами?
Не повезло.. И с этой мыслью даванул любовно ступнёй на кочку блестящую ртутными
каплями и покрытую свежим мхом;
в эйфории забыв, что по весне у Земли высока чувствительность эрогенных зон.
Чуть вздрогнула кочка ста тысячью миллионов миллиардов тонн
Чего-то скрытого, импульсом прошила Костю и вышла ртом,
Волной звуковой; вызвавшей у всех бедных колонистов
Острое ощущение конца и одно возможное решение: сквозь врага пробиться.

Около окоп, выписанные из центра, вяло шутили Гарики;
Не ясно над какой больше стороной, о бусах из трофейных голубых шариков;
Как раздалось: «Бегут!». Неслись на ополченцев тысячи:
С руками голыми, молча, с глазами бешеными.. Минут двадцати
хватило охотникам заядлым и ветеранам пейнбола
на отстрел мятежных питуриков и к ним примкнувших. Ни одного урода
не пропустилиБ а наши потери только чуть испорченное Б.М.П.
автогеном его пришлось резать, чтоб достать челика из него. Где
непонятно успело того контузить. Он повторял одно: «Гады,
сепаратистской выходкой своей не удалось сорвать вам нашей олимпиады».
Эту историю я оживляю в памяти для самоотрезвления
Держаться, и не вестись на весеннюю истерику: ни драк, ни танцев, ни пения !

I'm sure I would write my best poems,
Surrendering everything around to the flowing stream of spring.
But the self-preservation instinct, which is ill-wishers,
My cowardice is believed to be working diligently so far;
Reviving in my mind that spring,
Made the tender hearts of the whole world migrate to the taiga,
To feed the midges there, languishing by hunger,
Suppose that the anger of those who shouted abates: “To pedril to Siberia - eat dirt!”
From the cold, the colonists were distracted by the hope of cherishing:
“After all, it turned out for itself to get the land in due time to the Jews.”
This example inspired them to win.
Over the peasant from the surrounding villages, in five KAMAZs who came to this shame
Accelerate quietly. The blue colony grew.
There was a rumor about a possible claim for autonomy status.
And like the Cubans, on anything, they are eager for Miami,
So across the northern seas and up the river they broke, to their taiga "Goa"
Already everything, marginals.
April was engaged, with him a dense force,
Spring-maximizing suicide rate, upsetting well-being.
But in that season, people distracted from mental decline
Mobilization of privates stock. So the headquarters
It eliminated the situation in the taiga for itself not subtlely characteristic.
And although it was more economical and faster the stigma of etching carpet bombardment
Nevertheless, they decided to take in the ring. That is the perfect war:
Firstly: against pedril, secondly: Friday evening, Saturday and Sunday
the first half of the day !

Caution and attention on earth, for spring is
Mushroom nerve endings were roughly exposed
diamond sandpaper of winter. So what are important business
Maybe it’s worth putting it off until a stupid summer.

People’s anger was fueled by rumors about spies,
Allegedly under the guise of dirty hippies snubbing rebels in a camp
nickel silver deposits
and titanium. On the land captured by the pituriks in the taiga
lived the shaman Kostya. He was friends with visitors, he fished on the river
with an old Indian who introduced himself as a colleague,
who thought the bunch was more of a joke. And all will disperse by the summer.
Two grudges approached them and suggested: “Kostyan,
Let’s smoke you with cool boshkas, of course from Ferghana, and you are places of power
Show us. "
People came together, came to one point.
From childhood, Kostya calmly perceived her as an earth an erogenous point.
Not under such, of course, a scientifically-enticing definition,
But something in that direction. The companions of his overseas hardly concealed the excitement;
For their eyes, the earth was laid bare here
A dream of a prosperous life in the form of this titanium cupronickel vein.
And Kostya was already pinned: he realized that he understood where the quicksand sands of Ferghana
flow away: into the hollow veins of the earth, that's where! With what then Ferghana sorcerers
draw strength? Maybe with camels?
Unlucky .. And with this thought he gave a lovingly stepped foot on a shiny bump mercury
drops and covered with fresh moss;
forgetting in euphoria that in spring the Earth has a high sensitivity of erogenous zones.
A little startled hummock one hundred thousand million billion tons
Something hidden, pierced Kostya with an impulse and came out with her mouth,
Sound wave; caused all the poor colonists
A keen sense of the end and one possible solution: to break through the enemy.

Near the trench, discharged from the center, Gariki listlessly joked;
It is not clear which side is larger about the beads of captured blue beads;
As it rang out: "Run!". Thousands rushed to the militias:
With hands bare, silent, with raging eyes .. About twenty minutes
enough for avid hunters and paintball veterans
to shoot rebellious pituriks and those who joined them. Not a single freak
not missedB and our losses are only a little spoiled B.M.P.
I had to cut it with an autogen to get a broom out of it. Where
it was incomprehensible that he was concussed. He repeated one thing: "Reptiles,
"your separatist trick failed to disrupt you our Olympics."
I revive this story in memory for self-sobering
Hold on, and not be fooled by the spring tantrum: no fights, no dancing, no singing!