Текст песни Щербаков Михаил - К сороконожке

Я сделал графики упадка царств, особенно восточных.
Томов пятьсот пророческого толка изучил. Взболтал источник
смысла, как земного, так и внеземного.
И в результате сих ученых штудий получил одно лишь слово.

Гибель! Всем-всем-всем. Ребус рун, шифр майя -
хлещут радиоволною вдаль и вверх,
безумных литер фейерверк над чернотой вздымая...

Сороконожка резвая, поверь алхимику, беги в леса,
навстречу вечной музыке, для вечной радости, на вечный срок.
Не для того ль даны тебе здоровье, грация, талант, краса?
И редингот оригинального покроя?
И даже ангельский, быть может, голосок? А впрочем - что я!

Гибель! Всем-всем-всем. Доктор, где твой ножик?
Плут с букашкой суесловит зря.
Чижик резвую изловит, несмотря на все сорок ножек.

Была б она хотя бы стрекозой, могла бы улететь долой
с материка на остров, где хотя бы всё-таки не так черно.
Где нет ни чижика, который клюнет, ибо от рожденья злой,
ни муравья, который рявкнет: что, мол, скачешь?
Законов общих знать не хочешь? Ничего, зимой поплачешь.

Гибель! Всем-всем-всем. Остров есть часть суши.
Сверху - певчих дирижаблей хор,
снизу - гончей субмарины жабий взор. Холодные уши.

Я нахожусь на карте полушарий, ровно посреди, как столп.
Сориентирован на север, этакое статус-кво.
Ни в океанских масс перемещенья, ни в передвиженья толп
не вовлечён. И, кроме призраков архивных,
на стороне моей, как прежде, никого. Держись, алхимик!

Слева - сто лет мглы. Справа - Сан-Франциско.
Север - в северном сиянье, юг - в дымах.
Какой размах! Как близко...

Гибель! Навек и напрочь.
Друг мой! Мой меньший брат! На карнавале
прыгая через горящий обруч,
услышишь ли меня? Едва ли.

I made graphs of the decline of kingdoms, especially the eastern ones.
I studied five hundred volumes of prophetic sense. Shaken source
sense, both terrestrial and extraterrestrial.
And as a result of these scholarly studies, I received only one word.

Doom! Everyone, everyone, everyone. Rune rebus, Mayan cipher -
they whip the radio wave into the distance and up,
insane fireworks over the black heaving ...

Frisky centipede, believe the alchemist, run to the woods,
towards eternal music, for eternal joy, for an eternal period.
Isn't that why you were given health, grace, talent, beauty?
And the original cut coat?
And even an angelic voice, perhaps? But by the way - what am I!

Doom! Everyone, everyone, everyone. Doctor, where is your knife?
A rogue with a bug is vain.
Siskin will catch a frisky one, despite all forty legs.

If she were at least a dragonfly, she could fly away
from the mainland to the island, where at least it's not so black.
Where there is not a siskin that will bite, for from birth evil,
nor an ant that barks: what, they say, are you jumping?
You don’t want to know the general laws? Nothing, you will cry in winter.

Doom! Everyone, everyone, everyone. The island is part of the land.
Above - the choir singing airships,
below - the hound of the submarine's toad's gaze. Cold ears.

I am on the hemisphere map, exactly in the middle, like a pillar.
Oriented to the north, a kind of status quo.
Not in the oceanic masses of movement, nor in the movement of crowds
not involved. And besides the archival ghosts,
on my side, as before, no one. Hold on, alchemist!

On the left is a hundred years of darkness. On the right is San Francisco.
North is in the northern lights, south is in smoke.
What a scope! How close ...

Doom! Forever and completely.
My friend! My little brother! At the carnival
jumping over a burning hoop,
will you hear me? Hardly.