Безвестный нахал бежал с покоса со скандалом.
В самый разгар повадился с ленцой пастушить:
После дождя назло сельчанам
Лихо срубил на выселке избушку.
Не теремок: ни звонницы, ни львов из бронзы;
Пол-потолок и лавка на еловых чурках,
И без стекла оконце,
И без засова дверца, —
Венец архитектуры.
Это зачин, а сказка — в неприметных строчках.
Те, что сияют первым детским поцелуем:
О той, кто найдёт кольцо в платочке,
О том, кто шепнет ей: «Я люблю…»
Избушка пыльным вздохом отворится.
Войдет седая донна и заплачет.
Щипнёт её благородный рыцарь —
Такой же божий одуванчик.
Он скажет ей: «О, ты мой венец архитектуры!»
О, ты мой Венец архитектуры.
Венец архитектуры.
An unknown impudent fled with mowing with a scandal.
In the midst, I got used to the laziness of the ladder:
After the rain to spite villagers
Walked a hut on the gym.
Not a tower: neither belfry, nor lions made of bronze;
Half a flood and a shop in spruce chocks,
And without glass, the window
And without a bolt, the door, -
The crown of architecture.
This is the way, and the fairy tale is in inconspicuous lines.
Those that shine the first children's kiss:
About the one who finds a ring in a handkerchief,
About who whisper to her: "I love ..."
The hut will open with a dusty sigh.
Donna will come in and cry.
A noble knight will pinch her -
The same dandelion is the same.
He will tell her: "Oh, you are my crown of architecture!"
Oh, you are my crown of architecture.
The crown of architecture.
