Ты заставляла меня смотреть
на город,
отравившийся ночью.
Знала,
что в это время
в луже топилась луна и на треть
уже погрузилась под почву.
Говорила про онкобольных,
о каких-то раненых птицах,
о жалости и любви,
незаметно пытаясь вскрыться.
В приступах бешенства отталкивала от себя,
потом рисовала на окне
очертания нерпы.
Именно тогда
я понял,
что осень
в очередной раз
закончится полюциями неба.
You made me look
to the city
poisoned at night.
I knew
what at this time
the moon was drowning in a puddle and a third
already plunged under the soil.
She talked about cancer patients
about some wounded birds
about pity and love
quietly trying to open.
In bouts of rabies, she pushed away from herself,
then painted on the window
outlines of the seal.
Exactly then
I realized,
what autumn
once again
end with sky poles.
