Вот ржавый кран вцепился в исполина
И снёс его с протянутой рукой,
И ног чугунных рваная штанина
В казанское в небо смотрит сиротой.
Седая ель покрылась изморозью.
Он грохнул так, последний шля привет,
Что из души повылетали гвозди,
Которые вбивали с детских лет.
«Когда-то здесь аллеи были узки,
И здесь на площади, чуть в стороне
Вожатая в нарядной белой блузке
На шею галстук повязала мне».
Теперь кто пал – тому уж не подняться.
Прощай, Ильич, я знаю по себе:
Как трудно от чего-то оторваться,
Что с молоком воспитано в тебе.
Прощай, прощай без памяти, без слова.
Лишь диких птиц засохнувший помёт.
Когда в душе нет ничего святого,
То и пенять не надо на народ.
«Когда-то здесь аллеи были узки,
И здесь на площади, чуть в стороне
Вожатая в нарядной белой блузке
На шею галстук повязала мне».
Ах, красный галстук – горькая потеря
И праздник Мая, мира и труда.
Я и тогда особенно не верил,
Ну а теперь тем боле, господа.
Идут года, но спицы расписные
Всё так же вязнут в лжи по самую ось.
Мы тоже дети страшных лет России,
Нам многое увидеть довелось.
«Когда-то здесь аллеи были узки,
И здесь на площади, чуть в стороне
Вожатая в нарядной белой блузке
На шею галстук повязала мне».
That rusty crane gripped the giant
And he blew it with an outstretched hand,
And the legs of iron torn leg
In the sky looking Kazan orphan.
Gray spruce covered with frost.
He slammed so last shlya hello,
What is the soul povyletali nails
Which are driven from childhood.
"Once there were narrow alleys,
And here in the square, slightly apart
Counselor in a smart white blouse
On neck tie he tied me. "
Now, who fell - that I do not get up.
Goodbye, Lenin, I know for myself:
How hard is it from something off,
What is milk brought up in you.
Good-bye, good-bye, without memory, without a word.
Only wild birds zasohnuvshy droppings.
When the soul is nothing sacred,
That, and no need to blame the people.
"Once there were narrow alleys,
And here in the square, slightly apart
Counselor in a smart white blouse
On neck tie he tied me. "
Ah, a red tie - a bitter loss
And the holiday in May, and the world of work.
I especially did not believe then,
And now the Bole, gentlemen.
They're coming year, but the spokes painted
All the same stick in the lie to the very axis.
We are also children of Russia's terrible years,
We see a lot happened.
"Once there were narrow alleys,
And here in the square, slightly apart
Counselor in a smart white blouse
On neck tie he tied me. "
