Выходными с крыш текло, а на неделе - снегопад.
Так беги, беги, беги, поднявши ворот.
Сверху снег летит и снизу из-под дворничьих лопат.
Чалый табор, чайна-таун, Китай-город.
Белизна исподней и́звести, тебя не извести́,
стиснув, свистнуть в тесноту Замоскворечья,
уклоняясь от повинности на минусе мести,
разбавляя воздух варварскою речью.
Станет жарко горожанкам на обшарпанных скамьях
в настроении каком-то чемоданном,
и по пластиковым стопочкам пойдёт гулять коньяк -
на здоровье, Китай-город, чайна-таун!
Хитрованская, хитровская, лихая нищета!
Не считай неверных знаков в тусклых блёстках.
На себя берёт штурвал китайский лётчик Джао Да
к поднебесью, где пять звёздочек кремлёвских.
Ледяная королева заметает помелом
след, плетущийся с пригорка на пригорок
в город-призрак, город-призвук, Трою, Китеж, Вавилон,
город-тайну, чайна-таун, Китай-город.
Weekends from the roofs flowed, and during the week - snowfall.
So run, run, run, raising the gate.
From above the snow flies and from below from under the janitorial shovels.
Chaly Tabor, Chinatown, China Town.
The whiteness of the underworld,
squeezing, whistle into the tightness of Zamoskvorechye,
evading conscription minus revenge
diluting the air with barbaric speech.
It will become hot for the townspeople on the battered benches
in the mood of some suitcase,
and cognac will go for a walk on plastic piles -
on health, China Town, Chinatown!
Cunning, cunning, dashing poverty!
Do not count false characters in dull spangles.
Chinese pilot Zhao takes over the helm
to the heavens, where there are five Kremlin stars.
Ice Queen sweeping a broomstick
trail weaving from hillock to hillock
to a ghost town, a ghost town, Troy, Kitezh, Babylon,
secret city, chinatown, china town.
