А я все помню этот день,и в нём живут не увядая,
И ты вся в белом и сирень,и ты вся в белом и сирень,
Вся белая и молодая.
В нём голос твой,твои глаза,
И руки,и тепло дыханья.
Ещё июньская гроза не предвещает расставанья.
И мы бежим,бежим смеясь,с тобой от ливня грозового,
И платье вымокшая бязь,и платье вымокшая бязь,
У сердца сушится живого.
Не знаю как тебя назвать,любовью первой,первой блёсткой
Что солнцем вдруг могла бы стать,в моей судьбе крутой и жёсткой.
Не знаю да и не хочу ,останься веточкой в предгрозье,
Что льнула к моему плечу,что льнула к моему плечу,
Склонив сиреневые гроздья.
А я всё помню этот день,И в нём живут не увядая и ты вся в белом и сирень,
Вся белая и молодая...
And I still remember this day, and they live in it without fading,
And you're all white and lilac, and you're all white and lilac,
All white and young.
In it is your voice, your eyes,
And hands, and the warmth of breath.
Even the June thunderstorm does not portend parting.
And we run, we run laughing, with you from the stormy downpour,
And the dress is soaked in calico, and the dress is soaked in calico,
A living heart dries up.
I don't know what to call you, love first, first sparkle
That the sun could suddenly become, in my fate, steep and tough.
I don’t know and I don’t want to, stay a twig in the foothills,
That clung to my shoulder, that clung to my shoulder
Bowing the lilac bunches.
And I still remember this day, And they live in it without fading and you are all in white and lilacs,
All white and young ...
