Он сидел за столом на гостиничном жёстком диване,
Наливая мне водку в единственный целый бокал,
И внезапно спросил, почему я не спел об Афгане.
Я ответил ему, что я там не бывал.
- Почему не бывал? Гм…с концертом не звали,
ну, а так, без концерта, кому ж я там нужен такой?
Молодой ветеран улыбнулся с оттенком печали,
Прикурив сигарету единственной правой рукой.
Я попел ему песни, а он мне без всякого лака
Рассказал лучше книг и кино про жизнь и про смерть.
Так впервые почувствовал я, что такое атака
И что значит столкнуться со смертью и не умереть.
А потом его так понесло, что возникла опасность
На свободе нам с ним эту трудную жизнь не дожить.
Хоть у нас и была эта самая – как её? – гласность,
Но за Ленина и Горбачёва могли посадить.
Молодой ветеран был душою смертельно изранен
И тяжёлою ношей под сердцем обиду носил.
Он, прощаясь, сказал: "Хорошо, что ты не был в Афгане".
Ну, а мне показалось, что я там всё-таки был.
He was sitting at the table at a hotel hard sofa,
Pouring me vodka into the only whole glass,
And suddenly asked why I was not sang about the Afghan.
I answered him that I did not happen there.
- Why did not happen? Um ... did not call a concert,
Well, and so, without a concert, who I need it there?
Young veteran smiled with a hint of sadness,
Givering a cigarette with the only right hand.
I hit him songs, and he me without a varnish
She told better books and movies about life and about death.
So for the first time I felt what an attack was
And what does it mean to face death and do not die.
And then it suffered so much that was dangerous
You can not even live this difficult life on freedom.
Although we had this most - like her? - publicity,
But for Lenin and Gorbachev could land.
The young veteran was soul fatally wedged
And the heavy burden under his heart was offended.
He, say goodbye, said: "Well, that you were not in Afghan."
Well, it seemed to me that I was still there.
