Текст песни Илья Чёрт - Сон с БГ

Приснился ранним утром странный сон,
Сидим в квартире детства моего - чай на столе и плюшки –
Я, некий неопознанный субъект, а рядышком БГ,
Ведём беседу, глазея на закат невиданный в окошко.
Там, за стеклом, обляпанным корявками моими -
Пустырь, за ним сберкасса с почтой, как в семьдесят седьмом,
А рядом на газоне всадник медный золотом сияет,
Флуоресцентным солнцем заливая улицу и мой пятиэтажный дом.
- Ты расскажи, Борис, - я начал аккуратно, без закруток, -
Про опыт трансцендентный свой мистических событий,
Что пережил ты в жизни, и сколько открутил суббаночных открытий?
Каков итог? Я жажду резюме!
Борис Гребенщиков глаз хитро охмурил сподлобья,
Засуетился вкруг стола, и чаю отхлебнув немного,
Мне молвил нехотя, ухмылку хитрую кривя кривей кривого,
Чаинки разболтав задумчиво на дне:
«Я стар уже, Илюха, память отшибает,
Не помню многого, и на фиг не сдалось,
Но есть приятель у меня заморский, англо-воязычный,
Он в книжечку записывал, что вспомнить удалось.
И коль ты в аглицком силён, то спросишь непременно.
Он зачитает главы в три абзаца с заголовком!
Глянет в суть, уткнётся лбом во дно!»
Борис икнул, смутился, опрокинул блюдечко неловко,
И замолчал задумчиво в окно.
Я понял – Боря тихо съехал с темы,
Но не хотел настаивать к ответу, чай, не прокурор.
Мы просто в тишине дыханием шевелили тюль в ажуре,
Сияющим на лошади Петром любуясь, услаждая взор.
Прости, читатель, мне, что данная заметка
Не блещет здесь ни логикой, ни мудростью, ни связностью рассудка.
Я сам проснулся в будорожи жуткой,
Ощупывал лицо и жадно воду пил.
И билась в череп изнутри встревоженная мысль:
Что за бардак в головушке моей? Чьи диалоги? Кто писал сценарий?
Где смысл? – словно страус головой нырнул он в дельфинарий.
Его сглотнув, я окончательно проснулся, а сна и след простыл.

I had a strange dream in the early morning,
We are sitting in my childhood apartment - tea on the table and buns -
I, a certain unidentified subject, and side by side,
We have a conversation, glancing at the sunset unprecedented in the window.
There, behind the glass, overlap with my clums -
Wasteland, followed by a savings bank with mail, as in seventy -seventh,
And next to the lawn, the horseman is copper with gold, it shines with gold,
The fluorescent sun flooding the street and my five -story building.
“Tell me, Boris,” I began carefully, without twisting, “
About the experience transcendental of your mystical events,
What have you experienced in life, and how many unscrewed the Sub -Bannaya Discoveries?
What is the result? I am craving for a resume!
Boris Grebenshchikov's eyes cunningly fucked up the head
The table was fussed, and having sipped a little tea,
I was heard reluctantly, a grin of cunning crooked crooked crooked
Chainki licking thoughtfully at the bottom:
“I am already old, Ilyukha, the memory is repelled,
I do not remember much, and I didn't give up in FIG,
But I have a friend of overseas, English-waristic,
He wrote in a book that he managed to remember.
And if you are in Aglitsky strong, you will certainly ask.
He will read the chapters in three paragraphs with the heading!
He looks at the essence, burns his forehead to the bottom! ”
Boris hiccted, embarrassed, knocked over the saucer awkwardly,
And he fell silent thoughtfully out the window.
I realized - Borya quietly moved off the topic,
But I did not want to insist on the answer, tea, not a prosecutor.
We just in silence with breath moved tulle in openwork,
Sounding on a horse Peter admiring, delighting the gaze.
Sorry, reader, to me that this note
It does not shine here either with logic, nor wisdom, nor coherence of reason.
I woke up in Buddozhi terrible,
He felt his face and eagerly drank water.
And alarmed thought fought into the skull from the inside:
What is the mess in my head? Whose dialogs? Who wrote the script?
Where is the meaning? - as if an ostrich his head ducked into a dolphinarium.
Swallowing him, I finally woke up, and sleep and the trace caught a cold.