Мы будем жить с тобой на берегу,
отгородившись высоченной дамбой
от континента, в небольшом кругу,
сооруженном самодельной лампой.
Мы будем в карты воевать с тобой
и слушать, как безумствует прибой,
покашливать, вздыхая неприметно,
при слишком сильных дуновеньях ветра.
Я буду стар, а ты -- ты молода.
Но выйдет так, как учат пионеры,
что счет пойдет на дни -- не на года, --
оставшиеся нам до новой эры.
В Голландии своей наоборот
мы разведем с тобою огород
и будем устриц жарить за порогом
и солнечным питаться осьминогом.
Пускай шумит над огурцами дождь,
мы загорим с тобой по-эскимосски,
и с нежностью ты пальцем проведешь
по девственной, нетронутой полоске.
Я на ключицу в зеркало взгляну
и обнаружу за спиной волну
и старый гейгер в оловянной рамке
на выцветшей и пропотевшей лямке.
Придет зима, безжалостно крутя
осоку нашей кровли деревянной.
И если мы произведем дитя,
то назовем Андреем или Анной.
Чтоб, к сморщенному личику привит,
не позабыт был русский алфавит,
чей первый звук от выдоха продлится
и, стало быть, в грядущем утвердится.
Мы будем в карты воевать, и вот
нас вместе с козырями отнесет
от берега извилистость отлива.
И наш ребенок будет молчаливо
смотреть, не понимая ничего,
как мотылек колотится о лампу,
когда настанет время для него
обратно перебраться через дамбу.
We will live with you on the shore,
fenced off tall dam
from the continent , in a small circle,
erected a makeshift lamp.
We will fight to the card with you
and listen to the mad surf
coughing , sighing imperceptibly ,
if too strong whiff of wind.
I will be old , and you - you're young .
But as soon as taught by the pioneers
that the bill would go for days - not years -
left us to a new era.
In the Netherlands, its vice versa
we dissolve the garden with you
oysters and will fry the threshold
and sunny eat octopus.
Let the rain noise on cucumbers ,
We light up with you on the Eskimo ,
and tenderly finger you spend
on virgin , untouched strip.
I collarbone on a look in the mirror
and found behind a wave
Geiger and old tin box
faded and sweaty on the strap .
Winter comes, cruelly twisting
sedge our wooden roof .
And if we make a little child,
then we call Andrew or Anna.
That , to wrinkled face vaccinated
was not forgotten Russian alphabet
whose first sound from the last exhalation
and , therefore, be established in the future .
We will fight to the card , and here
We will carry with trumps
from the shore tide tortuosity .
And our child will be tacitly
look , not understanding anything ,
beating like a moth on a lamp ,
when the time comes for him
back to cross the dam.
