Темно-синее утро в заиндевевшей раме... (1976)
Темно-синее утро в заиндевевшей раме
напоминает улицу с горящими фонарями,
ледяную дорожку, перекрестки, сугробы,
толчею в раздевалке в восточном конце Европы.
Там звучит "ганнибал" из худого мешка на стуле,
сильно пахнут подмышками брусья на физкультуре;
что до черной доски, от которой мороз по коже,
так и осталась черной. И сзади тоже.
Дребезжащий звонок серебристый иней
преобразил в кристалл. Насчет параллельных линий
все оказалось правдой и в кость оделось;
неохота вставать. Никогда не хотелось.
Dark blue morning in a frosty frame ... (1976)
Dark blue morning in a frosted frame
resembles a street with burning lanterns,
ice track, intersections, snowdrifts,
crushed in the locker room at the eastern end of Europe.
It sounds "Hannibal" from a thin bag in a chair,
strongly smell armpits of bars on physical education;
as for the black board, from which frost on the skin,
and remained black. And behind too.
Rattling bell silver frost
transformed into a crystal. About parallel lines
everything turned out to be true and put on a bone;
reluctance to get up. I never wanted to.
