Я родился и вырос в балтийских болотах, подле
серых цинковых волн, всегда набегавших по две,
и отсюда -- все рифмы, отсюда тот блеклый голос,
вьющийся между ними, как мокрый волос,
если вьется вообще. Облокотясь на локоть,
раковина ушная в них различит не рокот,
но хлопки полотна, ставень, ладоней, чайник,
кипящий на керосинке, максимум -- крики чаек.
В этих плоских краях то и хранит от фальши
сердце, что скрыться негде и видно дальше.
Это только для звука пространство всегда помеха:
глаз не посетует на недостаток эха.
I was born and raised in the Baltic marshes near
zinc gray waves , always ram- two ,
and here - all the rhymes , hence that faded voice
winding between them , as wet hair ,
if the winds at all. Leaning on his elbow ,
shell ear to distinguish them do not rumble ,
but claps canvases , blinds , palms , tea ,
boiling in the kerosene stove , a maximum - the cries of gulls .
In these flat lands and then stores from falsehood
heart, that there is nowhere to hide and you can see further.
This is only for sound space is always a hindrance :
Eye will not complain about the lack of echo.
