Зимою мёрз, весною цвёл
тот ствол.
Опорой был, моим дыханьем правил.
И вот пропал,
И сиротой оставил -
Семи ветрам на произвол.
А я умею только обвивать
И согревать, и быть от ран охраной.
Мой голос – нежное сопрано
Был создан вторить,
А не запевать.
Какие споры с ветром вёл тот ствол!
Как пил грозу горячечною кроной!
Хотел лететь – но падал ниц со стоном,
А я ему кольчугу плёл.
О вата памяти минувших лет,
Когда сплетались с ветром эти ветви,
Мои побеги вынося на свет!
Мои побеги вынося на свет...
О ствол, единственный на свете.
Я тонкий плющ, в октаве звук седьмой,
Четырнадцатая строка сонета.
Я прихотливым рос. За право это
Боролся с бурей ствол прямой.
Я только вьюн, я юн, один не воин,
Я жизни только вместе с ним достоин.
И жил. Пока дышал и цвёл
Тот ствол, тот ствол.
In the cold of winter, bloomed in the spring
that trunk.
It was a support, he ruled my breath.
And gone
And left an orphan -
Seven winds to their own devices.
And I can only wrap around
And warm, and be protected from wounds.
My voice is a gentle soprano
It was created to echo,
And do not sing.
What disputes with the wind that trunk was leading!
How he drank a thunderstorm with a feverish krone!
He wanted to fly - but prostrated himself with a groan,
And I weaved chain mail to him.
About cotton wool memory of past years,
When these branches intertwined with the wind,
Bringing my shoots to the light!
Bringing my shoots to the light ...
Oh trunk, the only one in the world.
I'm thin ivy, the seventh sound in an octave,
The fourteenth line of the sonnet.
I grew whimsical. For the right it
Straight trunk fought with a storm.
I am only a loach, I am young, one is not a warrior,
I only deserve life with him.
And he lived. While breathing and blooming
That trunk, that trunk.
