radiomayak.ru/shows/episode/id/1187396
lib.ru/NEWPROZA/POLYANSKAYA_I/r_sneg_idet_tiho_tiho.txt
Если бы Борис Данилович сам не понял, что с ним происходит, нашлись бы люди, которые дали б ему почувствовать, что отныне он в этом мире чужой, застоявшийся в прихожей гость, которого хозяйка квартиры, напирая на него бюстом, держа в одной руке сверток с пирожками, а другой отпирая дверь, оттесняет в темноту коридора, а хозяин, поджав хвост, подает плащ виноватым, скомканным движением, которое в перспективе, в душе разворачивается в то же решительное отталкивание прочь, в коридор уличных фонарей, под сонный снег, засыпающий гостя, нищего, прохожего с головой, пока он не догадается заснуть. И надо было явить теперь отталкивающему его миру если не последнюю свою гордость, то хотя бы послушание. Не протягивать же к ним руки с мольбой, потому что ничего, кроме горсти снега, не положат. Люди почтительно отступили от него, как бы очищая ему пространство для каких-то последних дел и дум. И он должен был соскользнуть по зимнему пути в полном одиночестве, точно нес в себе позорную тайну, как прокаженный. Они перестали смотреть ему в глаза; даже сосед, с которым целую вечность играли в шахматы, сделался занят.
radiomayak.ru/shows/episode/id/1187396
lib.ru/NEWPROZA/POLYANSKAYA_I/r_sneg_idet_tiho_tiho.txt
If Boris Danilovich himself did not understand what was happening to him, there would be people who would let him feel that from now on he was a stranger in this world, a stagnant guest in the hallway, whom the landlady, pushing against him with a bust, holding a bundle in one hand with pies, and the other unlocking the door, pushing the corridor into the darkness, and the owner, tail-tailing, gives the cloak a guilty, crumpled movement, which in the future, turns in the soul into the same decisive pushing away, into the corridor of street lamps, under the sleepy snow falling asleep a guest, a beggar, a passerby go with his head until he guesses to fall asleep. And now it was necessary to show to the world repelling him, if not his last pride, then at least obedience. Do not reach out to them with a prayer, because they will lay nothing but a handful of snow. People respectfully departed from him, as if clearing his space for some recent deeds and thoughts. And he had to slide down the winter path all alone, as if carrying a shameful secret in himself, like a leper. They stopped looking into his eyes; even a neighbor with whom they had been playing chess for ages became busy.
