На кармане ни рубля, ни гроша.
У окошка пригородных трасс
Смотрит расписание наркоша:
На плантажку поезд через час.
Наркоман совсем еще парнишка,
Вообщем то хороший паренек.
Сумочка толчевая под мышкой,
Путь его и близок, недалек.
Кровь застыла в жилах наркомана,
В голубых глазах его тоска,
Вспоминая как кусочек плана
Вытащила властная рука.
А потом не выучил уроки,
Кулачком от слез утря лицо,
Перед сном на тумбочке, у койки
Матери своей писал письмо.
«Милая, родная моя мама,
Ты прости, что долго не пишу.
Я курить не буду даже грамма
Больше эту гадость анашу».
Но из мест, где исправляют судьбы,
Возвратившись через пару лет,
Он сказал по-взрослому: «Курнуть бы».
Больше никаких желаний нет.
On the pocket no ruble, nor a penny.
At the suburban track window
Looking schedule drugs:
On the planktail train in an hour.
The drug addict is still a guy,
In general, a good parenchy.
Handbag pushing under the arm
His path and close, not far away.
Blood froze in the veins of the addict,
In the blue eyes of his longing,
Remembering as a piece of plan
Pulled out the power hand.
And then did not learn lessons,
Fist from tears daged face,
Before bedtime on the bedside table, Koyki
Mother wrote his letter.
"Honey, my mother, my mother,
You sorry for a long time I do not write.
I won't even smoke gram
More this nasty anasha. "
But from the places where fate fixes,
Returning in a couple of years
He said in an adult: "Kill."
There are no more desires.
