Соленый ветер бьет в мои глаза
и чаек резкий крик.
На горизонт смотрю - штрих полосы
соединяет sky and sea.
(О, этот гладкий и синюшный лик!)
Достаточно моргнуть, и в этот миг
граница не видна.
Тот чуть темней,
но так же он бездонен (на вид уж точно).
Близится закат,
багровой лавой погружаясь в море
сгущает краски дней, ему безмерно рад.
Но радости сильней в сто крат морское горе.
Я рад тому, что ветер столь крепчает
и нужно срочно кутаться в пальто,
но гардероба нет -
лишь крики белых чаек и на столе бутылка.
В ней вино.
Стол хоть из дерева, но всё одно - в нем двести гаек.
Убавился нектар наполовину
сгущая в голове моей туман.
Нет! Я не пьян...Я изможден - повинен,
и в такт вине над головой вопит баклан
и воплем подливает мне в стакан то,
что в графине.
Мне здесь невмоготу наедине
с расплавленным песком,
с ракушкой прилипающей к ступне
Невыносимо здесь во сне
и наяву. Но в горле ком
так часто подступает - мне известен
и так неблагодарно мне знаком
тьмы буревестник.
Ведь тот пророк не предвещает (кроме
зловещей и густеющей тоски) никак и ничего.
И всё, что в доме, в том,
что живет в моей груди
болезненно заполнится внутри -
задернув шторы.
И, вдруг я превращусь в альпийский горн
надрывно призывающий к победе,
но той ценой,
которой нет цены,
триумфом приходящим из войны,
отрубленной, рублевой головой....
смеяться может будут позже дети,
но шепотом и только меж собой.
Пустой бутыль отправив ловко в урну
из-за стола поднялся и пошел
не ровным шагом, с дрожью и с испугом.
Ногами борозды в земле, как будто плугом
оставляю....
дрейфую в море, где покой нашел.
Пусть унесет меня волна забвенья
забрав с собой надежду и тоску
по тем приятным и скупым мгновеньям,
где за сколоченным не сам сижу,
где руку жму (шершавую от соли)
и, где ничтожно мало боли -
пусть заберет с собой, на глубину.
Останется пустая оболочка,
как всё вокруг - пустое - не моё.
Но "ё - моё"...здесь не поставишь точку!
Я будто колесом напал на кочку
и колесо теперь отчаянно гниет,
скрипит и чахнет, ржавчиной рыдает
и двигаться мне дальше не даёт.
Как зуб больной, что нудно и порывом
разносит боль в обеих челюстях.
Пред матом - шах!
И с трепетом, с надрывом
я взвыл откинув голову назад,
и дав забыть костяшке о корнях,
поставил зубу мат!
И сразу так легко, и так спокойно:
ни колеса, ни зуба, ни борьбы,
не снятся сны...Расслабился покорно,
уже не вижу месяца дуги.
Пару секунд назад кричал упорно,
но больше нет печальных нот из горна.
Лишь тишина....и на воде круги...
The salty wind hits my eyes
and seagulls a sharp cry.
I look at the horizon - the stroke of the strip
connects sky and sea.
(Oh, that smooth and bluish face!)
It’s enough to blink, and at that moment
the border is not visible.
It's a little darker
but also he is bottomless (by sight for sure).
The sunset is approaching
crimson lava plunging into the sea
thickens the colors of days, immensely glad to him.
But joys are a hundred times stronger than sea sorrow.
I'm glad the wind is getting so strong
and urgently need to wrap yourself in a coat,
but there’s no wardrobe -
only the screams of white gulls and a bottle on the table.
There is wine in it.
The table is at least made of wood, but all is one - there are two hundred nuts in it.
Halved nectar
thickening fog in my head.
No! I'm not drunk ... I'm exhausted - guilty
and the cormorant screams in time with the wine above his head
and yells, pouring something into my glass
what's in the decanter.
I’m unbearable in private here
with molten sand
with a shell sticking to the foot
Unbearable here in a dream
and in reality. But throat com
comes up so often - I know
and so thanklessly familiar to me
darkness petrel.
After all, that prophet does not foretell (except
sinister and thickening longing) nothing and nothing.
And all that is in the house is
what lives in my chest
painfully filled inside -
pulling the curtains.
And suddenly I turn into an alpine horn
angrily calling for victory
but at the cost
which has no price
triumph coming from war
severed, ruble head ....
children may laugh later
but in a whisper and only among themselves.
Sending an empty bottle cleverly to the urn
rose from the table and went
not even, with trembling and fright.
Kicking the furrows in the ground, as if by a plow
leave ....
I drift into the sea, where I found peace.
Let the wave of oblivion take me away
taking hope and longing with you
for those pleasant and mean moments
where I’m not sitting at the knocked together,
where I shake my hand (rough from salt)
and where there is negligible pain -
let him take with him to the depths.
There will be an empty shell
how everything around - empty - not mine.
But "yo - mine" ... you can’t put an end to this!
I like a wheel hit a bump
and the wheel is now desperately decaying,
creaks and withers, rust weeps
and doesn’t let me move on.
Like a sick tooth, that boring and rush
carries pain in both jaws.
Before checkmate - check!
And with trepidation, with anguish
I howled my head back
and letting the knuckle forget about the roots,
put a tooth mat!
And immediately so easy and so calm:
no wheel, no tooth, no fight,
no dreams ... relaxed meekly,
I don’t see the month of the arc.
A few seconds ago, he screamed stubbornly,
but there are no more sad notes from the forge.
Only silence .... and circles on the water ...
