Текст песни ХПБ - Лето

Я рано понял, какой иглою Кащея буду убит,
Грустный ребенок в окружении сотен книг.
Пока друзья в косяки забивали счастливое детство,
Я упрямо торчал на Брэдбери и Достоевском.

Худой, большеглазый, нескладный, среднего роста,
Не умел бояться и драться - плохое сочетание для 90-х.
Сигареты поштучно, растянутый свитер, магнитоальбомы,
Но со мной говорили космические просторы.

И я искал слова в каждой дворовой драке,
В бутылках портвейна "Анапа", в улыбке соседки по парте,
В трех дворовых аккордах, в рваной футболке с Летовым,
На питерских кухнях и в подмосковном гетто.

Я искал слова, я складывал их в предложения,
Но мир оставался таким же, как до моего появления.
За каждым дном открывалось лишь новое дно,
Мне была дана великая скорбь, и больше не дано ничего.

В детстве казалось, вот вырасту и полечу покорять другие планеты,
Но пока я курил сигарету - закончилось лето,
Пока я курил вторую - жизнь как снежинка растаяла на ладони,
Было красиво, но я ничего не понял.

Теперь мне за тридцать и я принял обет молчания,
Роль стороннего наблюдателя, ожидающего окончания
Этой бессмысленной каторги, зачем я сюда был сослан
Уже, в общем, неважно, я не задаю вопросов.

И почти ничего не пишу, лишь когда гроза над городом собирается,
Отчаяние прыгает из-за угла, в горло мое вгрызается.
Валит на старый диван, пялюсь на тусклую лампу,
Слова начинают хлестать как из протараненного гидранта.

Привычным движением сплевываю их в пустоту,
Я всего лишь солдат на этом нелепом посту,
Зажавший в руках томик Рыжего и арматуру,
Количество прожитых дней складываю в партитуру.

Чтоб насвистеть этот глупый мотив, который ты никогда не услышишь,
Слава для слабаков, я метил куда-то выше
И промахнулся, ушел в молоко,
Я "прекрасный дилетант по пути в гастроном".

Но я знаю, что нет неправильно прожитых жизней,
Лишь безжалостная красота и свобода на выбор.
Пока кто-то искал одобрения небожителей,
Я знал: смерть - отсутствие глаголов и существительных.

В детстве казалось, вот вырасту и полечу покорять другие планеты,
Но пока я курил сигарету - закончилось лето,
Пока я курил вторую - жизнь как снежинка растаяла на ладони,
Было красиво, но я ничего не понял.

Почему так качает, почему не видна земля?
Этот бар так похож на палубу тонущего корабля.
Бармен с пустыми глазами смешает мне бурю в стакане,
Пытаюсь ему объяснить, что не умею плавать.

Но что-то режет глаза, вода заливает рот,
Разноцветные рыбы, ощущаю ногами дно,
Кажется, это потоп, и я вроде ему благодарен,
Но как за спасательные круги цепляюсь за круги под глазами,
И просыпаюсь, будит неясный звук,
Всплываю, цепляясь руками за собственный труп.

За окном ранняя осень, вода с привкусом хлорки,
Еще один день, не похожий на поэзию Лорки.
Принимаю его, глотаю его как пилюлю,
Как моих мертвецов холодные поцелуи.

Знаю всех своих бесов, ношу их в нагрудном кармане.
Этот Илья, того называют Иваном.
Они как боксеры колотят меня изнутри,
Но вместо крика во рту лишь бледные мотыльки.

Бесы смеются, я хохочу вместе с ними.
Так и пишется реп для кладбищенских корпоративов.
На каждом прянике вырастет кнут, на осине - Иуда,
Я не знаю кто ты, но выпусти нас отсюда.

В детстве казалось, вот вырасту и полечу покорять другие планеты,
Но пока я курил сигарету - закончилось лето,
Пока я курил вторую - жизнь как снежинка растаяла на ладони,
Было красиво, но я ничего не понял.

В детстве казалось, вот вырасту и полечу покорять другие планеты,
Но пока я курил сигарету - закончилось лето,
Пока я курил вторую - жизнь как снежинка растаяла на ладони,
Было красиво, а я ничего...

I understood early on what kind of needle I would kill Koshchei with,
A sad child surrounded by hundreds of books.
While my friends were jamming their happy childhood into joints,
I stubbornly stuck to Bradbury and Dostoevsky.

Thin, big-eyed, awkward, of average height,
I didn't know how to be afraid or fight - a bad combination for the 90s.
Cigarettes one by one, a stretched sweater, tape albums,
But the cosmic spaces spoke to me.

And I looked for words in every yard fight,
In bottles of Anapa port wine, in the smile of my deskmate,
In three yard chords, in a torn T-shirt with Letov,
In St. Petersburg kitchens and in a ghetto near Moscow.

I looked for words, I put them together into sentences,
But the world remained the same as before I appeared.
Behind each bottom only a new bottom opened up,
I was given great sorrow, and nothing more was given.

In childhood it seemed that I would grow up and fly off to conquer other planets,
But while I was smoking a cigarette - the summer ended,
While I was smoking a second one - life melted like a snowflake in the palm of my hand,
It was beautiful, but I did not understand anything.

Now I am over thirty and I have taken a vow of silence,
The role of an outside observer, waiting for the end
Of this senseless penal servitude, why I was exiled here
It doesn’t matter anymore, in general, I don’t ask questions.

And I write almost nothing, only when a thunderstorm gathers over the city,
Despair jumps from around the corner, bites into my throat.
It throws me on the old sofa, I stare at the dim lamp,
Words begin to lash out like from a rammed hydrant.

With a habitual movement I spit them into the void,
I am just a soldier at this ridiculous post,
Holding a volume of Red and some rebar in my hands,
I put the number of days I have lived into a score.

To whistle this stupid tune that you will never hear,
Glory is for weaklings, I aimed somewhere higher
And missed, went into the milk,
I am "a beautiful amateur on the way to the grocery store".

But I know that there are no lives lived incorrectly,
Only ruthless beauty and freedom of choice.
While someone was looking for the approval of the celestials,
I knew: death is the absence of verbs and nouns.

As a child, it seemed that I would grow up and fly off to conquer other planets,
But while I was smoking a cigarette - the summer ended,
While I was smoking a second one - life melted like a snowflake in the palm of my hand,
It was beautiful, but I did not understand anything.

Why is it rocking so much, why can't I see the ground?
This bar is so much like the deck of a sinking ship.
The empty-eyed bartender mixes me a storm in a glass,
I try to explain to him that I can't swim.

But something cuts my eyes, water fills my mouth,
Multicolored fish, I feel the bottom with my feet,
It seems like a flood, and I seem to be grateful to it,
But I cling to the circles under my eyes like life preservers,
And I wake up, a vague sound awakens me,
I float up, clinging to my own corpse with my hands.

It's early autumn outside, the water tastes like chlorine,
Another day that doesn't resemble Lorca's poetry.
I take it, swallow it like a pill,
Like the cold kisses of my dead.

I know all my demons, I carry them in my breast pocket.
This Ilya, they call him Ivan.
They beat me from the inside like boxers,
But instead of screaming, there are only pale moths in my mouth.

The demons laugh, I laugh with them.
That's how rap is written for cemetery corporate parties.
A whip will grow on every gingerbread, a Judas on an aspen,
I don't know who you are, but let us out of here.

In childhood, it seemed like I would grow up and fly off to conquer other planets,
But while I was smoking a cigarette, the summer ended,
While I was smoking a second one, life melted like a snowflake in my palm,
It was beautiful, but I didn't understand anything.

In childhood, it seemed like I would grow up and fly off to conquer other planets,
But while I was smoking a cigarette, the summer ended,
While I was smoking a second one, life melted like a snowflake in my palm,
It was beautiful, but I didn't understand anything...