Я готовлю обед, все так же на две персоны,
Вздрагиваю, раня палец ножа лезвием.
Надо бы смириться уже, что марш Мендельсона
Не сыграет с тобой, его заменил реквием.
Я еще не свыклась с пустым одиночеством
И все так же жду, как в шесть ты придешь домой.
Тем, кто любит, до последнего верить хочется,
Что все это неправда и пройдет словно сон дурной.
Но мелькают недели, месяцы, словно бешеные
И приходится свыкнуться с мыслью пылающей:
Ты не с нами, не будет по-прежнему.
По лицу поток слез обжигающий.
Я готовлю обед все так же на две персоны,
Нас лишь двое. И это моя семья.
И заходит Андрей. Улыбающийся, влюбленный.
Твоему сыну уже восемнадцать. Он похож на тебя.
I am preparing lunch, all the same for two persons,
I shudder, the wound finger knife with a blade.
It would be necessary to come to terms already that the march of Mendelssohn
Will not play with you, he replaced him by Requiem.
I have not got used to empty loneliness
And still I am waiting for how in six you will come home.
Those who love, you want to believe until the latter
That all this is not true and will be as if the dream is bad.
But flashed weeks, months, as if mad
And you have to get used to the thought of flaming:
You are not with us, will not continue.
In the face, the flow of tears burning.
I am preparing lunch everything is also for two persons,
We are only two. And this is my family.
And the Andrei comes. Smiling, in love.
Your son is already eighteen. He looks like you.
