(Осип Мандельштам)
Жил Александр Герцевич —
Еврейский музыкант,
Он Шуберта наверчивал,
Как чистый бриллиант.
И всласть с утра до вечера,
Заученную в хруст,
Одну сонату вечную
Твердил он наизусть.
Ах, Александр Герцевич,
На улице темно,
Брось, Александр Сердцевич,
Чего там, все равно!
Все, Александр Герцевич,
Заверчено давно,
Брось, Александр Скерцевич,
Чего там, все равно!
Хей!
Пускай там "Итальяночка",
Покуда снег хрустит,
На узеньких, на саночках
За Шубертом летит.
Нам с музыкой-голубою
Не страшно умереть!
А там — вороньей шубою
На вешалке висеть...
Ах, Александр Герцевич,
На улице темно,
Брось, Александр Сердцевич,
Чего там, все равно!
Все, Александр Герцевич,
Заверчено давно,
Брось, Александр Скерцевич,
Чего там, все равно!
(Osip Mandelstam)
Alexander Geretsev lived -
Jewish musician
He pushed Schubert
Like a pure diamond.
And outstand from morning to evening
Learned to crunch
One eternal sonata
He told him by heart.
Ah, Alexander Geretsev,
It is dark outside,
Throw, Alexander Iron,
What is there, anyway!
All, Alexander Geretsev,
Completed long ago
Throw, Alexander Schretsevich,
What is there, anyway!
Hay!
Let me "Italian",
As long as snow crousts,
On narrow, on sled
Schubert flies.
We are with my baby music
It's not terrible to die!
And there - Voronia Supil
On the hanger hanging ...
Ah, Alexander Geretsev,
It is dark outside,
Throw, Alexander Iron,
What is there, anyway!
All, Alexander Geretsev,
Completed long ago
Throw, Alexander Schretsevich,
What is there, anyway!
