Серебрится серенький дымок
Над родимым домом в час заката,
Песенку доносит ветерок
Ту, что пела милая когда-то.
Жил в Одессе парень-паренек,
Ездил он в Херсон за арбузами ,
И мелькал вдали его челнок
С белыми, как чайка, парусами.
Арбузов он там не покупал,
У приезжих шарил по карманам ,
Крупную валюту добывал — ах, Боже мой!
Девочек водил по ресторанам.
Но однажды этот паренек
Не вернулся в город свой любимый,
И напрасно девушка ждала его, ждала
У причала в платье темно-синем.
Кто же познакомил, крошка, нас с тобой,
Кто нам преподнес печаль-разлуку?
Кто на наше счастье и покой — ах, Боже ж мой!
Поднял окровавленную руку?
Лагерь познакомил, крошка, нас с тобой,
Суд нам преподнес печаль-разлуку,
Прокурор над нашей головой — ах, Боже ж мой!
Поднял окровавленную руку.
Серебрится серенький дымок
Над родимым домом в час заката,
Песенку доносит ветерок
Ту, что пела милая когда-то.
Жил в Одессе парень-паренек,
Ездил он в Херсон за арбузами ,
И мелькал вдали его челнок
С белыми, как чайка, парусами.
Арбузов он там не покупал,
У приезжих шарил по карманам ,
Крупную валюту добывал — ах, Боже мой!
Девочек водил по ресторанам.
Но однажды этот паренек
Не вернулся в город свой любимый,
И напрасно девушка ждала его, ждала
У причала в платье темно-синем.
Кто же познакомил, крошка, нас с тобой,
Кто нам преподнес печаль-разлуку?
Кто на наше счастье и покой — ах, Боже ж мой!
Поднял окровавленную руку?
Лагерь познакомил, крошка, нас с тобой,
Суд нам преподнес печаль-разлуку,
Прокурор над нашей головой — ах, Боже ж мой!
Поднял окровавленную руку.
