Текст песни Андрей Трабл - Бенефис

Умный «обыкновенный» человек, даже если б и воображал себя мимоходом (а пожалуй, и всю свою жизнь) человеком гениальным и оригинальнейшим, тем не менее сохраняет в сердце своем червячка сомнения, который доводит до того, что умный человек кончает иногда совершенным отчаянием; если же и покоряется, то уже совершенно отравившись вогнанным внутри тщеславием.
(Ф.М.Достоевский)

Написано полтысячи песен, а мотив один в них:
"Мой персонаж уже пять лет самый ярый противник.
И всюду двери. Пройти в них? Бегом за ключом."
Он заключен в том, что я заключен
В эти ноты, биты. Кто-то тоже любит их,
Но я понятия не имел, что недалеко до беды.
В этих куплетах, как и прежде, только я да дым,
Можешь вливать яда ты - хуже уже не будет.
Думал, что сам я не скачусь до бреда.
Но кто мог знать, что таится столько зла в добре то?
Я делал все наоборот, назло всем, при этом:
Стипендия, вуз... Да какой ты, к черту, препод,
Андрей? Правда из пасти уже пеной брызжет:
Убийцу твоей мечты и Уилл Грэм не отыщет.
Осталось, только лишь запомнив этих лиц овал,
Загнуться в 19, улыбаясь в 32.

Этот узор на стекле запотел.
Мы думали, свободны, но в западне.
И я не знаю, когда заболел.
Это - все, что есть за 5 лет.

Все мое "навсегда" длилось три года и куплетик,
После - пустота. И Фридерик это верно подметил.
С кем я раздвигал диваны и с кем делил их
Отныне раздвигают ноги, а в песнях делирий.
Мой туз - это десятки тус подвалов,
Где показателем считалось засветить ебало,
Где за идею трут, но нет идей ведь. И мне не
Так приятно было находиться средь людей без мнений.
Мой пятиэтажный мир тогда погиб почти,
Когда рехнулся я, память своих самых близких почтив.
Нырял на дно с притоном - на мне остались язвы.
Поверь мне на слово: теперь это душит питоном.
Я думал проявить себя, но побоялся масс,
Тем более вам Звягинцев все показал за нас.
Завтра проснемся - узнаем, че дальше.
Это просто трек, а не куплет чудачке.

Знайте, что есть такой предел позора в сознании собственного ничтожества и слабосилия, дальше которого человек уже не может идти и с которого начинает ощущать в самом позоре своем громадное наслаждение.
(Ф.М.Достоевский)

An intelligent "ordinary" person, even if he imagined himself in passing (and perhaps his whole life) as a person of genius and the most original, nevertheless retains in his heart a worm of doubt, which leads to the point that an intelligent person sometimes ends up in complete despair; if it does submit, then it is already completely poisoned by vanity driven inside.
(F.M.Dostoevsky)

Half a thousand songs have been written, and the motive is one in them:
"My character has been the most ardent opponent for five years.
And doors are everywhere. Pass them? Run for the key. "
It is imprisoned in me
Into these notes, beats. Someone loves them too
But I had no idea that it was not far from trouble.
In these verses, as before, only me and the smoke,
You can pour in the poison - it won't get any worse.
I thought that I myself am not jumping to delirium.
But who could know that so much evil is hidden in good?
I did the opposite, in spite of everyone, while:
Scholarship, university ... What the hell are you, teacher,
Andrew? The truth is already splashing foam from the mouth:
The killer of your dreams and Will Graham will not find it.
It remains, just remembering these faces oval,
Bend at 19, smiling at 32.

This pattern on the glass is fogged up.
We thought we were free, but trapped.
And I don't know when I got sick.
That's all there is in 5 years.

All my "forever" lasted three years and a couplet
After - emptiness. And Frederic noticed this correctly.
Who did I push the sofas with and who did I share them with?
From now on they spread their legs, and in the songs there is delirium.
My ace is dozens of party cellars
Where the indicator was considered to light up the fuck,
Where the idea is tinder, but there are no ideas, after all. And I don't
It was so nice to be among people without opinions.
My five-story world then almost died
When I went crazy, the memory of my closest reverences.
I dived to the bottom with a brothel - ulcers remained on me.
Take my word for it: now it's choking python.
I thought to prove myself, but I was afraid of the masses,
Moreover, Zvyagintsev showed you everything for us.
Tomorrow we'll wake up - we'll find out what's next.
It's just a track, not a freaky verse.

Know that there is such a limit of shame in the consciousness of one's own insignificance and weakness, beyond which a person can no longer go and from which he begins to feel tremendous pleasure in his very shame.
(F.M.Dostoevsky)