Все меньше тех вещей, среди которых
Я в детстве жил, на свете остается.
Где лампы-«молнии»? Где черный порох?
Где черная вода со дна колодца?
Где «Остров мертвых» в декадентской раме?
Где плюшевые красные диваны?
Где фотографии мужчин с усами?
Где тростниковые аэропланы?
Где Надсона чахоточный трехдольник,
Визитки на красавцах-адвокатах,
Пахучие калоши «Треугольник»
И страусова нега плеч покатых?
Где кудри символистов полупьяных?
Где рослых футуристов затрапезы?
Где лозунги на липах и каштанах,
Бандитов сумасшедшие обрезы?
Где твердый знак и буква «ять» с «фитою»?
Одно ушло, другое изменилось,
И что не отделялось запятою,
То запятой и смертью отделилось.
Я сделал для грядущего так мало,
Но только по грядущему тоскую
И не желаю начинать сначала:
Быть может, я работал не впустую.
А где у новых спутников порука,
Что мне принадлежат они по праву?
Я посягаю на игрушки внука,
Хлеб правнуков, праправнукову славу.
1957
Fewer of those things, including
I lived as a child, the world is.
Where lights- "lightning"? Where black powder?
Where black water from the bottom of the well?
Where's "Isle of the Dead" in the decadent frame?
Where plush red sofas?
Where are the pictures of men with mustaches?
Where reed airplanes?
Where Nadson consumptive trehdolnik,
Business cards on a handsome lawyer,
Odorous galoshes "Triangle"
And STRAUSS bliss sloping shoulders?
Where curls Symbolists half-drunk?
Where tall Futurists zatrapezy?
Where to slogans on the limes and chestnuts,
Bandits crazy rifles?
Where hard sign and the letter "yat" with "fitoyu"?
One is gone, another has changed,
And that is not separated by a comma,
That comma separated and death.
I made for the future so little,
But only miss coming
And I do not want to start over again:
Perhaps I did not work in vain.
And where new bail satellites
What do I belong by right?
I am encroaching on his grandson toys
Bread grandchildren, prapravnukovu glory.
1957
