Ты в 42 ушел, я в 42 родился,
И нам не довелось друг друга увидать.
Но верить и любить я у тебя учился,
Ты брат мой по любви, и это не отнять!
Подумать только, мы могли бы повстречаться,
Но все казалось мне - я к встрече не готов.
Теперь не позвонить, теперь не достучаться
И не сказать тебе хотя бы пару слов.
Вот я сижу один на крыше мирозданья
И чокаюсь с твоей немеркнущей звездой.
Не состояться им, отложенным свиданьям,
Но, если есть тот свет, мы встретимся с тобой.
Мы посидим вдвоем у озера забвенья
И выпьем, и споем любимые стихи.
Не знаю их имен, но есть у нас, поверь мне,
И общие друзья, и общие враги.
Я с мыслью о тебе перебираю струны,
Пытаясь угадать, о чем бы ты писал
Теперь, когда в любой пивной, в печати и с трибуны
Услышать можно все - ну, просто чудеса!
Но в этой суете себе порой кажусь я лишним,
И прочь от трескотни мне хочется сбежать
Куда-нибудь туда, в застойное затишье,
Где голос твой звучит, поет твоя душа.
You in 42 left, I was born in 42,
And we did not see each other to see.
But you learned from you to believe and love
You are my brother for love, and it does not take away!
Just think we could meet
But it seemed to me - I am not ready for the meeting.
Now do not call, no longer reach
And do not tell you at least a few words.
Here I am sitting one on the roof of the Mirozdanya
And I'm calm with your unclear star.
Do not take place, delayed Sidenham,
But, if there is the light, we will meet with you.
We will sit together by the lake of the slaughter
And drink, and we sing your favorite poems.
I do not know their names, but we have, believe me,
And common friends, and common enemies.
I'm with the thought of you going through the strings,
Trying to guess what you would write
Now that in any beer, in print and from the podium
You can hear everything - well, just wonders!
But in this fuss, I sometimes seem to be superfluous,
And away from cracking I want to escape
Somewhere there, in a stagnant lull,
Where your voice sounds, sings your soul.
