ДЕТСТВО
Уже от мыслей никуда не деться.
Пей или спи, смотри или читай,
Всё чаще вспоминается мне детства
Зефирно-шоколадный рай.
Ремень отца свистел над ухом пряжкой,
Глушила мать штормящий океан
Вскипевших глаз белёсые барашки,
И плавился на нервах ураган.
Отец прошёл войну, он был военным,
Один в роду оставшийся в живых.
Я хлеб тайком носил немецким пленным,
Случайно возлюбя врагов своих.
Обсосанные игреки и иксы
Разгадывались в школе без конца,
Мой чуб на лбу и две блатные фиксы
Были решённой формулой лица.
Я школу прогулял на стадионах,
Идя в толпе чугунной на прорыв,
Я помню по воротам каждый промах,
Все остальные промахи забыв.
Иду, как прежде, по аллее длинной,
Сидит мальчишка, он начнёт всё вновь.
В руке сжимая ножик перочинный,
На лавке что-то режет про любовь.
CHILDHOOD
Already from thoughts not anywhere.
Drink or sleep, look or read,
Most often I remember my childhood
Marshmallow-chocolate paradise.
Father's belt whistled over the ear with a buckle,
Jerked mother storm ocean
Whipped eyes white lambs
And melted on the nerves of the hurricane.
Father went to war, he was a military
One in the family is alive.
I secretly wore a German prisoner,
Accidentally tamping your enemies.
AREE AND ICES
Slended at school without end,
My Chub on the forehead and two thickens
Were a solved formula of the face.
I walked school at stadiums,
Walking in a crowd of cast-iron to a breakthrough,
I remember on the goal every slip,
All other misses forgetting.
I go, as before, along the alley is long,
A boy sits, he will start everything again.
In the hand, squeezing the knife is perpenitious,
On the store, something cuts about love.
