но невозможно быть, вот так, вверху,
невыносимо долго, там, где рвётся,
где принято пронзительно молчать,
когда внизу, в окно скребётся
ветка
какого-нибудь дерева,
хоть той же сливы, растущей под окном,
и бесится
потом,
когда наступит осень в беседке,
в чашке из-под кофе,
или в стакане с недопитым чаем.
И дело даже ведь не в том,
что кто-то там, вначале
умер,
а в том, что кто-то будет жить,
бесцеремонно рвать и складывать созревшее в ведро,
переживая по другому поводу всё то,
что означают сад
и осень.
и кто, чего или с кого там спросит
за этот грохот вёдер и за этот шум,
ему все это совершенно ни к чему -
он будет
проговаривать слова, вдобавок к тишине,
как будто бы вас два, точнее – двое –
один по ту, другой по эту сторону окна,
как белых два пятна
в стекле.
а ты, который там, вверху,
где невозможно быть – ты всё же будешь
стоять,
пронзительно звенеть молчаньем
про сад, про то, что сливы синие висят
в саду,
где кто-то умер, там, вначале.
и если есть на свете тишина,
то все стихи останутся
прологом,
стихи, которые рифмуются с дорогой
и с богом
одинаково легко, когда внизу, в окно,
в то самое окно скребётся ветка, и наступит осень.
и если нас о чём-то, правда, спросят,
то всё,
о чём не стыдно будет рассказать,
так это только то,
когда пришлось молчать,
молчать,
молчать.
but it’s impossible to be like this, above
unbearably long, where it breaks,
where it is customary to be piercingly silent,
when below, the window scratches
branch
some tree
even the same plum growing under the window,
and freaks out
then,
when autumn comes in the gazebo
in a coffee cup
or in a glass of unfinished tea.
And it’s not even that
that someone is there first
died
but that someone will live,
unceremoniously tearing and folding the ripened into a bucket,
worrying about something else
what does the garden mean
and fall.
and who, what or who will ask
for this crashing bucket and for this noise
all this is completely useless to him -
he will
to utter words, in addition to silence,
as if you two, or rather two
one on the other, on this side of the window,
like white two spots
in the glass.
and you who are up there
where it is impossible to be - you will still be
to stand,
shrill ring
about the garden, about the fact that blue plums hang
in the garden,
where someone died, there, in the beginning.
and if there is silence in the world,
then all the verses will remain
prologue
poems that rhyme with darling
and with god
equally easy when below, out the window,
a branch is scraped into that window, and autumn will come.
and if we are asked about something, however,
that's all
what is not ashamed to talk about
so this is just
when I had to be silent
keep silent
keep silent.
