Текст песни Леонид Филатов - Дай руку,деда.

Тот клятый год уж много лет, я иногда сползал с больничной койки.
Сгребал свои обломки и осколки и свой реконструировал скелет.
И крал себя у чутких медсестер, ноздрями чуя острый запах воли,
Я убегал к двухлетней внучке Оле туда, на жизнью пахнущий простор.

Мы с Олей отправлялись в детский парк, садились на любимые качели,
Глушили сок, мороженое ели, глазели на гуляющих собак.
Аттракционов было пруд пруди, но день сгорал, и солнце остывало,
И Оля уставала, отставала и тихо ныла, деда погоди.

Оставив день воскресный позади, я возвращался в стен больничных гости,
Но и в палате слышал Олин голос, дай руку деда, деда погоди...
И я годил, годил, сколь было сил, а на соседних койках не годили,
Хирели, сохли, чахли, уходили, никто их погодить не попросил.

Когда я чую жжение в груди, я вижу, как с другого края поля
Ко мне несется маленькая Оля с истошным криком: «Деда-а-а, погоди-и...»
И я гожу, я все еще гожу, и, кажется, стерплю любую муку,
Пока ту крохотную руку в своей измученной руке еще держу.

That swirl year for many years, I sometimes slipped from the hospital bed.
Raised his wreckage and fragments and its reconstructed skeleton.
And steal yourself in sensitive nurses, nostrils of sick, sharp smell of will,
I flew to a two-year granddaughter of Ole there, smelling a smelling space.

Olya and I went to the children's park, sat on your favorite swings,
Fucking juice, firing ice cream, stuffed on walking dogs.
Attractions was a pond of a pride, but the day burned, and the sun cooled,
And Olya was tired, lagged and sucked quietly, grandfather's grandfather.

Leaving the day Sunday behind, I returned to the walls of hospital guests,
But in the ward heard the oline voice, give my grandfather, grandfather's grandfather ...
And I goded, godil, how was the strength, and did not go on the neighboring beds,
Hireli, hurt, Chakhley, left, no one could seey them.

When I have a burning in your chest, I see how from the other edge of the field
Little Olya is stuck to me with an extreme cry: "Grandfather-aa, wait - and ..."
And I go, I'm still gouring, and, it seems, sip any flour,
While that tiny hand in his exhausted hand is still holding.