Текст песни Лермонтов - Монолог Печорина

- Да, такова была моя участь с самого детства. Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали - и они родились. Я был скромен - меня обвиняли в лукавстве: я стал скрытен. Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли: я стал злопамятен; я был угрюм, - другие дети веселы и болтливы; я чувствовал себя выше их, - меня ставили ниже. Я сделался завистлив. Я был готов любить весь мир, - меня никто не понял: и я выучился ненавидеть. Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом; лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца: они там и умерли. Я говорил правду - мне не верили: я начал обманывать; узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы, пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался. И тогда в груди моей родилось отчаяние - не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой. Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, - тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию. Многим все вообще эпитафии кажутся смешными, но мне нет, особенно когда вспомню о том, что под ними покоится. Впрочем, я не прошу вас разделять мое мнение: если моя выходка вам кажется смешна - пожалуйста, смейтесь: предупреждаю вас, что это меня не огорчит нимало.

М. Лермонтов, "Герой нашего времени"

- Yes, that was my fate since childhood. Everyone read signs of bad feelings on my face, which were not; But they were assumed - and they were born. I was modest - I was accused of cunning: I became hidden. I deeply felt good and evil; No one caressed me, everyone insulted me: I became vindictive; I was gloomy - other children are cheerful and talkative; I felt above them - they put me below. I became envious. I was ready to love the whole world - no one understood me: and I learned to hate. My colorless youth proceeded in the fight with myself and light; My best feelings, fearing ridicule, I buried in the depths of my heart: they died there. I told the truth - they did not believe me: I began to deceive; Having learned the light and springs of society well, I became skilled in the science of life and saw how others were happy without art, using the gift of the benefits that I so tirelessly achieved. And then despair was born in my chest - not the despair that is treated with a muzzle of a gun, but cold, powerless despair, covered by courtesy and a good -natured smile. I became a moral cripple: one half of my soul did not exist, it dried up, evaporated, died, I cut it off and threw it, while the other moved and lived to everyone’s services, and no one noticed this, because no one knew about the existence of the deceased its half; But now you woke up a memory of her in me, and I read to you her epitaph. To many, all the epitaphs seem funny, but I don’t, especially when I remember that they rest under them. However, I do not ask you to share my opinion: if my trick seems funny to you - please laugh: I warn you that this will not upset me at all.

M. Lermontov, "Hero of our time"