Вечер закатит единственный глаз, как Кутузов.
Капля за каплей, наполнится лаской кургузой
старый домишко, в котором стекаются с радиовышки искусства
в поток радирифмия
ручьи, что в потоп родили меня,
такого писаку без вкуса.
Бьются безумия волны о стены -
это лишь вопли соседей.
Своим неуместным вопросом о боге мне гости в передней оставили лужу,
как взрослые дети,
что стали балластом ненужным.
Единственный выход - окно,
единственный выход - наружу,
средь людей себя обнаружить.
Крик чаек в мгновение стих.
На море Неверия штиль
мою каравеллу волнует -
вы б, если бы я был во не, ущипнули?
и сам я вообще существую?
Но заводь молчит,
заводь молчит.
заводь молчит.
заводь молчит.
The evening will roll the only eye as Kutuzov.
Drop by a drop, filled with curses affectionate
Old Domeshko, in which they flock with radio extension of art
In the stream of radiatric
streams that gave birth to me in the flood,
Such a scribbler without taste.
The waves of the walls are beating - the walls -
This is only the cries of neighbors.
The guests in the front left me with their inappropriate question about God,
Like adult children
What became the ballast unnecessary.
The only way out is the window
The only way out is
In the middle of people to find themselves.
The scream of gulls in an instant verse.
At sea of unbelief
My caravel is excited -
You b, if I were not in, pinched?
And I myself exist at all?
But the backwater is silent
Backing is silent.
Backing is silent.
Backing is silent.
