Текст песни Левитанский Юрий - Песочные часы

Проснуться было так неинтересно,
настолько не хотелось просыпаться,
что я с постели встал,
не просыпаясь,
умылся и побрился,
выпил чаю,
не просыпаясь,
и ушел куда-то,
был там и там,
встречался с тем и с тем,
беседовал о том-то и о том-то,
кого-то посещал и навещал,
входил,
сидел,
здоровался,
прощался,
кого-то от чего-то защищал,
куда-то вновь и вновь перемещался,
усовещал кого-то
и прощал,
кого-то где-то чем-то угощал
и сам ответно кем-то угощался,
кому-то что-то твердо обещал,
к неизъяснимым тайнам приобщался
и, смутной жаждой действия томим,
знакомым и приятелям своим
какие-то оказывал услуги,
и даже одному из них помог
дверной отремонтировать замок
(приятель ждал приезда тещи с дачи)
ну, словом, я поступки совершал,
решал разнообразные задачи -
и в то же время двигался, как тень,
не просыпаясь,
между тем, как день
все время просыпался,
просыпался,
пересыпался,
сыпался
и тек
меж пальцев, как песок
в часах песочных,
покуда весь просыпался,
истек
по желобку меж конусов стеклянных,
и верхний конус надо мной был пуст,
и там уже поблескивали звезды,
и можно было вновь идти домой
и лечь в постель,
и лампу погасить,
и ждать,
покуда кто-то надо мной
перевернет песочные часы,
переместив два конуса стеклянных,
и снова слушать,
как течет песок,
неспешное отсчитывая время.

Я был частицей этого песка,
участником его высоких взлетов,
его жестоких бурь,
его падений,
его неодолимого броска;
которым все мгновенно изменялось,
того неукротимого броска,
которым неуклонно измерялось
движенье дней,
столетий и секунд
в безмерной череде тысячелетий.

Я был частицей этого песка,
живущего в своих больших пустынях,
частицею огромных этих масс,
бегущих равномерными волнами.

Какие ветры отпевали нас!
Какие вьюги плакали над нами!
Какие вихри двигались вослед!

И я не знаю,
сколько тысяч лет
или веков
промчалось надо мною,
но длилась бесконечно жизнь моя,
и в ней была первичность бытия,
подвластного устойчивому ритму,
и в том была гармония своя
и ощущенье прочного покоя
в движенье от броска и до броска.

Я был частицей этого песка,
частицей бесконечного потока,
вершащего неутомимый бег
меж двух огромных конусов стеклянных,
и мне была по нраву жизнь песка,
несметного количества песчинок
с их общей и необщею судьбой,
их пиршества,
их праздники и будни,
их страсти,
их высокие порывы,
весь пафос их намерений благих.

К тому же,
среди множества других,
кружившихся со мной в моей пустыне,
была одна песчинка,
от которой
я был, как говорится, без ума,
о чем она не ведала сама,
хотя была и тьмой моей,
и светом
в моем окне.

Кто знает, до сих пор
любовь еще, быть может...

Но об этом
еще особый будет разговор.

Хочу опять туда, в года неведенья,
где так малы и так наивны сведенья
о небе, о земле...
Да, в тех годах
преобладает вера,
да, слепая,
но как приятно вспомнить, засыпая,
что держится земля на трех китах,
и просыпаясь -
да, на трех китах
надежно и устойчиво покоится,
и ни о чем не надо беспокоиться,
и мир - сама устойчивость,
сама
гармония,
а не бездонный хаос,
не эта убегающая тьма,
имеющая склонность к расширенью
в кругу вселенской черной пустоты,
где затерялся одинокий шарик
вертящийся...
Спасибо вам, киты,
за прочную иллюзию покоя!
Какой ценой,
ценой каких потерь
я оценил, как сладостно незнанье
и как опасен пагубный искус -
познанья дух злокозненно-зловредный.
Но этот плод,
ах, этот плод запретный -
как сладок и как горек его вкус!..

Меж тем песок в моих часах песочных
просыпался,
и надо мной был пуст
стеклянный купол,
там сверкали звезды,
и надо было выждать только миг,
покуда снова кто-то надо мной
перевернет песочные часы,
переместив два конуса стеклянных,
и снова слушать,
как течет песок,
неспешное отсчитывая время.

Waking up was so uninteresting
I didn’t feel like waking up
that I got out of bed
without waking up
washed and shaved
drank some tea
without waking up
and went somewhere
was there and there
met with that and
talked about this and that
visited and visited someone,
came in
sat
greeted
said goodbye
protected someone from something,
moving around again and again,
advised someone
and forgiven
treated someone somewhere
and he himself was treated by someone,
someone firmly promised something,
joined inexplicable secrets
and, with a vague thirst for action,
friends and acquaintances
some provided services
and even helped one of them
door repair lock
(buddy was waiting for mother-in-law from the summer residence)
well, in a word, I did things
solved various problems -
and at the same time moving like a shadow,
without waking up
meanwhile the day
woke up all the time
woke up
poured
rained down
and tech
between fingers like sand
in the hourglass
as long as I woke up
expired
along the groove between the glass cones,
and the top cone above me was empty
and the stars were already shining there,
and you could go home again
and go to bed
and turn off the lamp,
and wait,
as long as someone is above me
flip the hourglass
moving two cones of glass
and listen again
how the sand flows
leisurely counting time.

I was a particle of this sand
a participant in his high ups
its fierce storms
his falls
his irresistible throw;
that changed everything instantly
that indomitable throw
which has been steadily measured
movement of days
centuries and seconds
in an immense succession of millennia.

I was a particle of this sand
living in their great deserts,
a particle of these huge masses,
running in uniform waves.

What winds funeral us!
What blizzards cried over us!
What whirlwinds followed!

And I don't know
how many thousand years
or centuries
rushed over me
but my life lasted forever
and in it was the primacy of being,
subject to a steady rhythm,
and that was its harmony
and a feeling of lasting peace
in motion from throw to throw.

I was a particle of this sand
a particle of infinite flow
riding tireless running
between two huge glass cones,
and I liked the life of sand
countless grains of sand
with their common and common destiny,
their feasts
their holidays and weekdays
their passions
their high impulses
all the pathos of their good intentions.

Also,
among many others
circling me in my wilderness
there was one grain of sand
from which
I was, as they say, crazy
what she didn’t know about herself
even though it was my darkness
and light
in my window.

Who knows still
still love maybe ...

But about that
there will be another special conversation.

I want to go there again, in the years of ignorance,
where so small and so naive information
about heaven, about earth ...
Yes, in those years
faith prevails
yes blind
but it's nice to remember falling asleep
that the earth rests on three whales,
and waking up -
yes, on three pillars
reliably and steadily rests,
and don’t have to worry about anything
and the world is sustainability itself
herself
harmony,
not bottomless chaos
not this fleeing darkness
inclined to expand
in a circle of universal black emptiness,
where the lonely ball is lost
spinning ...
Thank you whales
for the lasting illusion of peace!
At what price
at the cost of what losses
I appreciated how sweetly ignorance
and how pernicious art is dangerous -
cognition is an evil-minded spirit.
But this fruit,
ah, this fruit is forbidden -
how sweet and how bitter his taste is! ..

Meanwhile, the sand in my hourglass
woke up
and above me was empty
glass dome,
the stars sparkled there
and it was necessary to wait only a moment,
as long as someone is above me again
flip the hourglass
moving two cones of glass
and listen again
how the sand flows
leisurely counting time.