Заикнулись стихи,оторвалась заплата
Развязались шнурки,спотыкнулась нога
Закричали врачи,пальнули солдаты
Суши сухари,да читай по слогам.
Под рубахой печать суеверного страха
Тихо гнуться коленки,да щекочет в груди
А только как ни крути,не грешно и не свято
Что медведи гасят утром фонари...
Широко загребал,ничего не осталось
А под струпьями измены почернела рука
Горючая весна,беспросветная старость
Остаёмся целоваться у дверного глазка.
Поредело в строю,да кому теперь важно
Подбирать в разбитых стёклах отраженье зари.
А только как ни крути,не смешно и не страшно
Что медведи гасят утром фонари.
В грозовых облаках обнажились морщины
Распахнулось окно и никак не закрыть.
Мы стареем когда понимаем причины
Мы молоды пока нам есть кого хоронить.
Poems stuttered, a patch came off
Shoelaces untied, a foot stumbled
Doctors screamed, soldiers fired
Sushi crackers, but read the syllables.
Under the shirt the stamp of superstitious fear
Bend your knees quietly, but tickle in your chest
But whatever one may say, it is not sinful and not holy
That the bears put out the lanterns in the morning ...
Raked wide, nothing left
And under the scabs of treason the hand turned black
Burning spring, hopeless old age
We remain kissing at the peephole.
Thinned in the ranks, but who cares now
To pick up the reflection of the dawn in the broken glass.
But whatever one may say, it is not funny and not scary
That the bears put out the lights in the morning.
Wrinkles bared in thunderclouds
The window was thrown open and could not be closed.
We grow old when we understand the reasons
We are young as long as we have someone to bury.
