Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблёклых,
И на морском, и на речном песке,
Коньками пo льду и кольцом на стеклах.
И на стволах, которым сотни зим,
И, наконец - чтоб было всем известно! -
Что ты любим! любим! любим! - любим! -
Расписывалась - радугой небесной.
Как я хотела, чтобы каждый цвел
В векáх со мной! под пальцами моими!
И как потом, склонивши лоб на стол,
Крест-накрест перечеркивала - имя...
Но ты, в руках продажного писца
Зажатое! ты, что мне сердце жалишь!
Непроданное мной! внутри кольца!
Ты - уцелеешь на скрижалях.
Писала я на аспидной доске,
И на листочках вееров поблёклых,
И на морском, и на речном песке,
Коньками пo льду и кольцом на стеклах.
I wrote on an aspid blackboard
And on leaves of faded fans
In both sea and river sand
Ice skates and a glass ring.
And on the trunks that are hundreds of winters
And finally - so that everyone knows! -
What do you love! love! love! - love! -
Signed - heavenly rainbow.
How I wanted everyone to bloom
In the ages with me! under my fingers!
And how then, bowing his forehead to the table,
Crossed out crosswise - name ...
But you, in the hands of a corrupt scribe
Squeezed! you that sting my heart!
Unsold by me! inside the ring!
You will survive on the tablets.
I wrote on an aspid blackboard
And on leaves of faded fans
In both sea and river sand
Ice skates and a glass ring.
