На кораблях ходил, бывало, в плаванья,
По всем морям бродил и штормовал,
В любом порту , в любой заморской гавани бывал ,
Повсюду я по дому тосковал,
Повсюду я по дому тосковал.
Бананы ел, пил кофе на Мартинике,
Курил в Стамбуле злые табаки,
В Каире я жевал, братишки, финики с тоски,
Они по мненью моему горьки,
Они вдали от Родины горьки.
Нет, не по мне краса в чужом окошечке,
В чужих краях бродил я много дней,
Но не оставил там души не крошечки,
Она для Насти, Настеньки моей,
Она для милой Настеньки моей.
Когда ж кончал я плаванья далекие,
То целовал гранит на пристанях,
В родном Крыму и во Владивостоке я бывал,
Эх, на Курильских дальних островах,
На самых дальних наших островах.
The ships went to when I was a swimming,
For all seas and wandered shtormoval ,
In any port at any overseas visited the harbor ,
Overall I yearned for home ,
Overall I yearned for home .
Bananas ate, drank coffee in Martinique ,
Smoked tobacco in Istanbul evil ,
In Cairo, I chewed , little brother , dates of boredom ,
They are to my mind is bitter
They are away from their homeland bitter.
No, not for me the beauty in a strange little window ,
In foreign lands I wandered many days
But do not leave the soul there is not tithe ,
It is for Nastya , Nastya mine
It is for my dear Nastya .
Well when I finished swimming far ,
Then kissed granite quays ,
In his native Crimea and I've been in Vladivostok ,
Ah, the Kuril Islands distant ,
At our most distant islands.
