Безысходность. Закончились люди. В холодных скелетах
Только буквы и цифры сплетаются в странный узор.
Ноги в польке бегут, над кудрями стеклянный топор
«По привычке уже нависает», как пишут в газетах.
Ожидается тьма. Для того, чтоб узнать наконец-то:
Есть ли тёмные отблески света на этом пиру.
Толстолобые скорбно жуют древа жизни кору,
Изрыгая сквозь чавканье что-то по поводу детства.
Поезда не приходят, галдят беспрестанно грачата –
Накормить бы покинутых матерью юных птенцов.
Но, боюсь, всё равно не предвидится в будущем снов
Ни для них, ни для нас. Не вернётся скрипуче «когда-то».
Провод боли. Закончились чувства. Бездушные лица –
Только бисера тонкая ниточка в чёрных зрачках.
…Из альбома хихикает девочка в рыжих очках.
Надоело. Пора посоветовать ей утопиться.
Hopelessness. Thought people. In cold skeletons
Only letters and numbers are woven into a strange pattern.
Feet in Polka run, over curls Glass ax
"Out of habit already hangs," as they write in newspapers.
Darkness is expected. In order to find out at last:
Are there dark reflections of light on this feast.
Tolstoloby mournfully chew the tree of the life of the bark,
Explacing something about childhood through the season.
Trains do not come, GalDyat is indispensable -
To feed the young chicks abandoned by the mother.
But, I'm afraid, still not foreseen in the future dreams
Neither for them or for us. Will not return the creaking "once."
Pain wire. Ended feelings. Soused face -
Only beads Thin thread in black pupils.
... from the album giggles a girl in red glasses.
Tired. It's time to advise her to bother.
