Был вечер так тих и волны наполнены грустью
Играл где то вальс и светила большая луна
А на берегу где тихо безлюдно и пусто
Сидела мадам и скучала в беседке одна
А наш маравихер красавец фортового вида
Как раз в этот час любовался пребрежной волной
Увидя ее ожерелье кольцо и прикиды
Подумал она этот вечер пробудет со мной
В беседку зашел и просил по-французки пардона
Сгодилось вору что в париже шмонал косяки
И сердце ее колокольным наполнилось звоном
Что если б ушел он она умерла от тоски
Она же плыла и все нюхала белую розу
На море глядя через модный гованский ларнет
И он ей сказал как поэт сочиняющий прозу
Ему бы в театре читать за Шекспира сонет
Мы свами пойдем до заката что на горизонте
Оттуда плывут серебряные облака
Жемчужным дождем вдруг прольется о шелковый зонтик
Который сжимает нежная с перстнем рука
И дождик пошел но им сухо в беседке под крышей
Вдали пароход загудел как заваленный мент
Она говорила а он ее больше не слышал
Но знал что зовет на чаек это клюнул клиент
Зовет и молит проводите до дома мне плохо
Кружит голова и ветер холодный не стих
Ахип анахон на хамлежку такая прайдоха
Но вор ее пас он крутил на Твери не таких
У входа в отель на цырлах швейцар и преслуга
Ни кто не видал в Одессе красавцев как он
И дамы в фойе зашептали на шко друг другу
Красивый богатый он умница просто шермон
Зашли в номера и раскладка на высшую пробу
Одною рукой он шмонал ее пухлый схидняк
Другою рукой он снимал золотишко ей богу
Так пальцы играли что наш паганини слобак
В окне лунный свет на кровате медамка преплыла
В ракитном кусту кузнечик на скрипке играл
И губы ее шептали в бреду милый милый
А милый уже на малине понты прошивал
Прошел где-то год и спалили вора под Ростовом
Наочной ее просили вора опознать
Он думал кранты по этапу на нары по новой
Спалили волки снова мне о свободе мечтать
Сидел писарчук и калякал паршивец дознанье
Она как вошла так без чувства прижалась к стене
Он кинулся к ней поднял на руки как в то свидание
Легавым сказал расскалюсь только что б не при ней
Она же в ответ обняла его сильную шею
Прижалась к груди прошептала ай мама шермой
Мерси за заботу поймали но я сожелею
Увы господа но тот вор это вовсе не он
The evening was so quiet and the waves were filled with sadness
He played a waltz somewhere and a big moon was shining
And on the shore where it is quiet, deserted and empty
Madame sat and was bored in the gazebo alone
And our maraviher is a handsome fort-type
Just at this hour I admired the coastal wave
Seeing her necklace ring and outfits
She thought she would stay with me this evening
I went into the gazebo and asked in French, sorry
It was good for a thief that in paris he was shoveling
And her heart was filled with a bell ringing
What if he left she died of melancholy
She swam and smelled the white rose
Looking at the sea through a trendy Govan larnet
And he told her like a poet writing prose
He should have read a sonnet for Shakespeare in the theater
We swami will go until sunset on the horizon
From there float silver clouds
A pearl rain will suddenly fall on a silk umbrella
Which is gripped by a tender hand with a ring
And the rain went but they are dry in the gazebo under the roof
In the distance, the steamer hummed like a swamped cop
She spoke and he didn't hear her anymore
But he knew that he was calling for seagulls, it was the client
Calling and praying, take me home, I feel bad
The head is spinning and the cold wind does not stop
Ahip anakhon on hamelezhku such a prideokha
But the thief shepherded her in Tver was not like that
At the entrance to the hotel on tsyrlach doorman and press service
No one has seen handsome men like him in Odessa
And the ladies in the lobby whispered to each other
Handsome rich he is smart just a shermon
We went into the rooms and the layout for the highest standard
With one hand he spanked her plump skhidnyak
With his other hand he took off the gold by God
So the fingers played that our paganini slobak
In the window, the moonlight on the bed swam
In a bush, a grasshopper played a violin
And her lips whispered in delirium dear dear
And the cute one was already stitching on raspberries
About a year passed and a thief was burnt near Rostov
On the street they asked her to identify the thief
He thought he would go to the bunk on a new stage
Wolves burned me again about freedom to dream
The scribe was sitting and the bastard inquired
As she entered, she pressed against the wall without feeling
He rushed to her and raised her in his arms like on that date
The cop told the cop just to break up if it weren't with her
She hugged his strong neck in response
Cuddled to her chest whispered ah mom sherm
Mercy caught for caring but I regret it
Alas gentlemen, but that thief is not him at all
