Кто-то прыгает в классики, кто-то режется в нолики
Старомодное танго, точно в ласковом сне.
Довоенная осень, московские дворики…
Вы всегда довоенными представляетесь мне.
Комуналки и лестницы, довоенно - скрипучие.
И белье, что везде поразвешено, злит.
Солнцем бабьего лета, медовым, пахучим,
Каждый дворик московский до верхушек залит.
Не одна тут забилась, боль упрятать не в силах,
За негромкое счастье оплатив векселя.
Как минута молчания, осень застыла,
Так на братских могилах немеет земля.
Желто-медное пламя леденеет меж веток,
Этот вечный огонь так пронзительно чист.
Хлопотливо и ходко время плещется где-то.
Осень каждого дворика – живой обелиск.
Но уходят опять, как в военном когда-то,
Из Москвы, чтобы видеть московские сны,
Поделиться, как хлебом, щедрым сердцем солдата,
А вернуться, как после военной весны.
Someone jumps into classics, someone cuts to zero
Old-fashioned tango, as if in an affectionate dream.
Pre-war autumn, Moscow courtyards ...
You always introduce yourself to me as pre-war.
Communal apartments and stairs, pre-war - creaky.
And the linen that is hung everywhere makes me angry.
Indian summer sun, honey, fragrant,
Every Moscow courtyard is flooded to the tops.
Not one huddled here, the pain cannot be hidden,
Paying bills for quiet happiness.
Like a moment of silence, autumn froze
So on the mass graves the earth goes numb.
The copper-yellow flame freezes between the branches
This eternal fire is so piercingly pure.
Time splashes in a busy and fast way.
The fall of every courtyard is a living obelisk.
But they leave again, as in the military once,
From Moscow to see Moscow dreams,
To share like bread the generous heart of a soldier
And to return, as after the military spring.
