Еще не отмененное Медведевым,
летнее время
бежало безжалостно.
В тот же бег превращался наш шаг.
И под этот свист в ушах
нам было некогда обижаться.
Вместо этого ржали
до стекольного дребезжания,
играли в дюжины, где, как в джазе,
важна импровизация.
Не жалею, что ввязалась:
мы замечательно
друг друга дополняем,
как белый ром и мята,
как красный диплом и мат.
Я теряю голову
и становлюсь одноклеточной,
когда слышу твой голос
на автоответчике.
Мы напиваемся каждый день,
и пусть говорят, что вреден
подобный модус вивенди.
Словно аплодисменты
вспышки твоего Никон ДиСевенти.
Моим сомнительным прелестям
одна восьмая секунды внимания.
Постпубертатными бунтарями
запомнят нас фотографии.
К этим кадрам
не надо комментариев.
Просто наблюдай.
Not yet canceled by Medvedev,
summer time
ran ruthlessly.
Our step turned into the same run.
And under that whistle in my ears
we had no time to be offended.
Instead they were laughing
to glass rattle,
played dozens where, like in jazz,
improvisation is important.
I do not regret getting involved:
we are wonderful
complement each other,
like white rum and mint
like a red diploma.
I'm losing my head
and become unicellular
when i hear your voice
on the answering machine.
We get drunk every day
and let them say that it is harmful
similar modus vivendi.
Like applause
flashes of yours Nikon DiSeventi.
To my dubious charms
one eighth of a second of attention.
Post-puberty rebels
photos will remember us.
To these frames
no comments needed.
Just watch.
