В ресторане наших отношений
то поминки, то переучет.
Жидкий друг один — портвейн лишений,
разъедая сердце, вглубь течет.
Раскололась страсти статуэтка,
не горит взаимности маяк.
И, давно забытый, дремлет в клетке
эрогенный жилистый хомяк.
Когда метрдотели моей души
приказали подать шампанское,
из углов поползли недоверия вши
и, плюясь, ты ушла по-цыгански.
Застегнув подтяжки унижения,
я нырнул в обиды полынью.
Подложила без предупреждения
ты своих претензий мне свинью.
Черным снегом злобы запорошен,
желудь мести зреет и зовет,
но стоит в хлеву забвенья лошадь
и овес корректности жует.
Когда метрдотели моей души
приказали подать шампанское,
из углов поползли недоверия вши
и, плюясь, ты ушла по-цыгански.
Когда метрдотели моей души
приказали подать шампанское,
из углов поползли недоверия вши
и, плюясь, ты ушла по-цыгански.
Курцгалопом вдаль ускачет гордо
ослик по названию Любовь.
Все постыло, если перед мордой
не маячит счастия морковь.
Когда метрдотели моей души
приказали подать шампанское,
из углов поползли недоверия вши
и, плюясь, ты ушла по-цыгански.
Ты ушла, ты ушла, ты ушла по-цыгански.
Ты ушла, ты ушла, ты ушла по-цыгански.
Ты ушла, ты ушла, ты ушла по-цыгански.
Ты ушла, ты ушла, ты ушла по-цыгански.
In the restaurant of our relationship
then a wake, then a rediscount.
One fluid friend - port of hardship,
corroding heart, flows deep into.
A statuette has cracked passions
reciprocity is off.
And long forgotten, dozing in a cage
erogenous sinewy hamster.
When the headwaits of my soul
ordered to serve champagne,
distrust of lice crept from the corners
and spitting, you left gypsy.
Buttoning the braces of humiliation
I dove offended with wormwood.
Filed without warning
you are your claims to me a pig.
Black snow anger overwhelmed,
the acorn of revenge is ripening and calling,
but the horse stands in the stable of oblivion
and the oat of correctness is chewing.
When the headwaits of my soul
ordered to serve champagne,
distrust of lice crept from the corners
and spitting, you left gypsy.
When the headwaits of my soul
ordered to serve champagne,
distrust of lice crept from the corners
and spitting, you left gypsy.
Kurzgalop will distance proudly
a donkey named Love.
Everything is ashamed if in front of the face
carrots do not loom happiness.
When the headwaits of my soul
ordered to serve champagne,
distrust of lice crept from the corners
and spitting, you left gypsy.
You left, you left, you left gypsy.
You left, you left, you left gypsy.
You left, you left, you left gypsy.
You left, you left, you left gypsy.
