По рукам разбросало потухшие синие вены,
И зрачок стал не больше, чем ушко обычной иглы;
В клетки кожи вливается пепельно-серое небо
С легким привкусом чуть горьковатой смолы.
Опускаюсь на лестницу, руку продев сквозь перила,
Прислоняюсь плечом к тонким прутьям, холодным как лед;
Ты еще не забыл то, что я как-то раз говорила:
"Все проходит"? Скажи мне сейчас: "Все пройдет".
Собираю бороздки резьбы сверху вниз, нервно, ногтем,
И слежу за движением пальцев своей же руки;
Эти стены и пол, даже воздух - пропитаны дегтем,
Только, первые вдохи остались медово-сладки.
По рукам разбросало потухшие синие вены,
И зрачок стал не больше, чем ушко обычной иглы;
В клетки кожи вливается пепельно-серое небо
С легким привкусом чуть горьковатой смолы.
Dead blue veins scattered around my hands
And the pupil became no larger than the eye of an ordinary needle;
Ash-gray sky pours into skin cells
With a slight aftertaste of slightly bitter resin.
I go down the stairs with my hand through the railing
Leaning with my shoulder against the thin bars, cold as ice;
You have not yet forgotten what I once said:
"Everything passes"? Tell me now: "Everything will pass."
I collect the grooves of the thread from top to bottom, nervously, with a fingernail,
And I follow the movement of the fingers of my own hand;
These walls and floors, even the air, are soaked in tar
Only, the first breaths remained honey-sweet.
Dead blue veins scattered around my hands
And the pupil became no larger than the eye of an ordinary needle;
Ash-gray sky pours into skin cells
With a slight aftertaste of slightly bitter resin.
