Я разучился оттачивать бейты. Господи, смилуйся или убей ты! --
чаши допиты и песни допеты. Честно плачу.
Жил, как умел, а иначе не вышло. Знаю, что мелко, гнусаво, чуть слышно,
знаю, что многие громче и выше!.. Не по плечу.
В горы лечу -- рассыпаются горы; гордо хочу -- а выходит не гордо,
слово <<люблю>> -- словно саблей по горлу. Так не хочу.
Платим минутами, платим монетами, в небе кровавыми платим планетами,--
нет меня, слышите?! Нет меня, нет меня... Втуне кричу.
В глотке клокочет бессильное олово. Холодно. Молотом звуки расколоты,
тихо влачу покаянную голову в дар палачу.
Мчалась душа кобылицей степною, плакала осенью, пела весною,--
где ты теперь?! Так порою ночною гасят свечу.
Бродим по миру тенями бесплотными, бродим по крови, которую пролили,
жизнь моя, жизнь -- богохульная проповедь! Ныне молчу.
I learned to hone the Bates. Lord, smile or kill you! -
Bowls dops and songs added. Honestly crying.
He lived, as he knew how, and otherwise it did not come out. I know that finely, bent, slightly heard,
I know that many louder and higher! .. not on the shoulder.
Mountains are in the mountains - mountains are scattered; I want to proudly - but it goes not proudly,
Word << love >> - Like a saber on the throat. So I do not want.
We pay a minute, we pay coins, in the sky bloody payments, -
No, hear me?! No me, there is no me ... I shout.
In the throat bubbles the powerless tin. Cold. Hammer the sounds of splitting,
Quietly watched the penal head as a gift.
The soul rushed by the mare steppe, cried in the fall, sang in spring, -
Where are you now?! So sometimes the night is quenched.
Climb the world with shadows of the infretest, ferment in the blood, which was shed,
My life, life - blasphemous sermon! Now silent.
