«По алым нитям ран»
Радужным веером прорезал мрак моей мнимой смерти
свет немеркнущих зорь.
Я – сын снегов, рожденный средь скал гранитных.
Свой мир я создал из осколков иных восприятий
И в смерти гнездо свое свил для тебя, для тебя.
Ты в моих безднах - образ божества;
Твоя истина – беспристрастность могилы моего нерожденного отца.
Приди ко мне обнаженною бездной,
Овей лаковым закатом своим.
Мы были всегда единою тенью
Во власти дыханья суровой зимы.
В черных просторах дремлющих сознаний-
Жизнь мертвых. Во власти моего отражения.
Неясное сознание своего «я».
И вновь мы идем по дорогам сна
И тонем в океане видений;
Но я помню как солнце утопало в море,
как волшебная птица, обжигая края облаков.
Как пред нами расстилался простор серых волн.
Я помню…
Приди ко мне обнаженною бездной,
Овей лаковым закатом своим.
Мы были всегда единою тенью
Во власти дыханья суровой зимы.
И снова ко мне ты с надеждой идешь
По алым нитям ран моих.
«По алым нитям ран»
Радужным веером прорезал мрак моей мнимой смерти
свет немеркнущих зорь.
Я – сын снегов, рожденный средь скал гранитных.
Свой мир я создал из осколков иных восприятий
И в смерти гнездо свое свил для тебя, для тебя.
Ты в моих безднах - образ божества;
Твоя истина – беспристрастность могилы моего нерожденного отца.
Приди ко мне обнаженною бездной,
Овей лаковым закатом своим.
Мы были всегда единою тенью
Во власти дыханья суровой зимы.
В черных просторах дремлющих сознаний-
Жизнь мертвых. Во власти моего отражения.
Неясное сознание своего «я».
И вновь мы идем по дорогам сна
И тонем в океане видений;
Но я помню как солнце утопало в море,
как волшебная птица, обжигая края облаков.
Как пред нами расстилался простор серых волн.
Я помню…
Приди ко мне обнаженною бездной,
Овей лаковым закатом своим.
Мы были всегда единою тенью
Во власти дыханья суровой зимы.
И снова ко мне ты с надеждой идешь
По алым нитям ран моих.
