Текст песни Оксимирон - Цифры и Цвета

Я рос один, только "Два капитана", "Три мушкетера", "Четыре танкиста" делали картину путевой
Мне было пять, я гадкий лебединый утенок,
От шести до семи я возненавидел учебу,
На колесе восьмерка, во дворе спалили "девятку"
"Девять с половиной недель" все объяснили мне внятно
Досчитал до десяти - нахуй прятки
Каждую осень одиннадцатого пускал в дом напротив бумажный самолетик
Говорят ты ободрал двенадцать колен, чтобы взобраться наверх,
Я "Пятницу тринадцать" смотрел, потом эмиграция, плен,
Меня в нем носит и носит, в 14 ощущал себя на 88.
Хотя я сбился, номера в мобиле визжат,
38 попугаев, 44 чижа, кому 1001 ночь с тобой, а мне ни одной,
Привет на дно, 20000 лье под водой

Эти цифры и цвета - тысячи цитат, визы, паспорта - все растворится без следа,
И все что испытал: все лица и скитания, блеск и нищета, сохранится лишь в моих текстах.

Я был зеленым, когда черным налом звались наличные,
Когда Белый дом был то желтым, то красно-коричневым,
Бумер - черным, Саня - Белым и желтою - пресса,
Когда "Мегаполис экспресс" писал про черные мессы,
Когда пиджак должен был быть малиновым,
А я бредил белым солнцем в пустыне, и желтою субмариною покинул дом,
Был что то сделать бессилен, и каждый Красный день календаря иссера был синим,
Зеленый змий и красный глаз от purple eyes,
Мне 26, еще один год, и я Курт Кобейн,
И я столько дней был белой вороной, прохожим средь
Голубой крови, белой кости, золотой молодежи
И вот я, не желторотый, но лет мало еще,
Не чернорабочий, но и не белый воротничек,
Но мой мир серый, ведь не в моей постели она,
Привет со дна, где нет места пастельным тонам

I grew up alone , only " Two Captains" , "The Three Musketeers ", " Four tanker " picture did track
I was five , I swan ugly duckling
From six to seven I hated school,
Eight on the wheel in the yard burned "nine"
" Nine and a half weeks" explained everything to me clearly
Counted to ten - fuck hide and seek
Every autumn eleventh blew in across the paper airplane
Say you scraped the twelve tribes , to climb up
I " Thursday thirteen " looked, then emigration captivity
Me it wears and wears, 14 felt 88 .
Although I lost , rooms in Mobile squeal
38 parrots , 44 Siskin , who in 1001 a night with you , but for me no one ,
Hello to the bottom, 20,000 Leagues Under the Sea

These numbers and colors - thousands of citations, visas, passports - all is dissolved without a trace,
And all that I experienced all face and wandering, brilliance and poverty, remain only in my texts .

I was green when black cash were called cash
When the White House was then yellow , then red-brown ,
Boomer - black , Sanya - white and yellow - press
When "Megapolis Express" wrote about the black masses ,
When the jacket was supposed to be raspberry ,
I raved white sun in the desert , and a yellow submarine left the house ,
Was powerless to do something , and each red day on the calendar Isser was blue ,
Drunkenness and red eyes from purple eyes,
I'm 26 , one more year , and I'm Kurt Cobain ,
And I have so many days was the black sheep , passers broad
Blue blood , bone white , golden youth
And here I am not inexperienced , but years of little else
Not a laborer , but not white vorotnichek ,
But my world is gray, not because she was in my bed ,
Greetings from the bottom , where there is no place pastel tones