Надежда, я вернусь тогда, когда трубач отбой сыграет.
Когда трубу к губам приблизит и острый локоть отведёт.
Надежда, я останусь цел, не для меня земля сырая.
А для меня твои тревоги, и добрый мир твоих забот.
Но если целый век пройдет, и ты надеяться устанешь,
Надежда, если надо мною смерть распахнет свои крыла,
Ты прикажи, пускай тогда трубач израненный привстанет,
Чтобы последняя граната меня прикончить не смогла.
Но если вдруг, когда-нибудь, мне уберечься не удастся,
Какое б новое сраженье не покачнуло б шар земной,
Я все равно паду на той, на той единственной Гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной.
Я все равно паду на той, на той единственной Гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной.
1957
-----------
Звучал в к-ф "На ясный огонь", 1975 г.
Слова: Е. Евтушенко
Музыка: Булат Окуджава
Hope, I will be back when the trumpeter will play.
When the pipe to the lips is closer and the sharp elbow will take.
Nadezhda, I will stay intact, not for me ground raw.
And for me your alarms, and the good world of your concerns.
But if the whole century passes, and you hope to get tired,
Hope if I need my death to open my wings,
You order, let the trumpets wrapped up
To make the last grenade to finish me.
But if suddenly, someday, I will not save me,
What a new battle did not chat the big globe,
I'm still the Pade on that, on the only civilian one
And the commissars in dusty helmets are inclined silently.
I'm still the Pade on that, on the only civilian one
And the commissars in dusty helmets are inclined silently.
1957.
-----------
Sounded in KF "on a clear fire", 1975
Words: E. Evtushenko
Music: Bulat Okudzhava
